Бедлам (б)ля-мажорит. Лелея
подробности от Луки,
невинно скармливаешь Лорелее
грехи со своей руки.
Ухо ласкают слова –
хала, халява, халва,
тоненькой лески петля,
шелковая похвала.
Песенка страсти смугла –
финики, пахлава.
И всё-таки. Это мило -
на рыбе отлива узреть
in vivo собственной перспективы
великолепную смерть.
Фреска прибоя легка
на метрономе песка.
Леска блефует. Блесна
алой губы, блестя,
ловит улыбку – руки
линия слишком проста.
Вигвам упакован. Дивы
в сомнении. Хочешь пари
на влажно-розовые Мальдивы
и Нотр-Дам де Пари?
Курится трубка пока
бархатного табака,
время сыграет в трик-трак,
выбросив с кулака
кошку шестёрок и три
фишки швырнув за борта.
Обманет время и – мимо.
Подумаешь, век отмахал!
Когда один циферблат у Рима,
другой – в Тадж-Махал,
не важно, буре ли, cyma
твои секунды считал,
если, накрыв пера
полночью мелочь вчера,
всё ещё ищешь. Пора
выбросить с кулака
пару шестёрок из рун,
чтобы на лежбище струн
сделать гарпун из лун.
Обманешь время и – мимо.
Варяг, бонвиван, нахал!
Накручиваешь незримо
на ус звукоряд опахал.
Во что бы то ни было – мимо
блесны, подражаний, зеркал…
А век на тебя намахал.
Вигвам упакован. Зримо,
на ощупь, на вкус, на дыбы,
наотмашь в крошево время мимо,
и в этом времени – ты. |
1 
