Февраль на исходе,
И вьюга утихла,
Раздвинув завесы белёсого снега.
Хрустит под ногами,
Уводит всё глубже
В леса незнакомые северный путь.
Послушай,
Устроим привал среди елей,
Сто лет подпирающих небо в лесах,
И будем подсчитывать,
Сколько осталось
Народу пушистого
С нами в пути.
Оглянешься — полночь,
И будто бы кто-то
Точь-в-точь наступает в твои же следы:
Нас было так много,
И все мы держали
Дорогу до края земли.
Но северный путь безмолвен и долог,
Кратки перевалы и холоден лес,
Цепочки следов хоронили метели,
А с ними и нас...
И когда на рассвете
Мы вновь поднимались, чтобы идти,
Ты нас пересчитывал, северный ветер —
Всё громче и громче был слышен твой смех.
Мы шли, мы бежали, плелись из последних,
Оставшихся сил...
Но северный путь безжалостен к стаям,
И лишь одиночкам благоволит.
Теперь за спиной моей полночь распалась
И с хрустом глухим задрожала земля.
Февраль на исходе,
И вьюги хоронят
Всех тех, кто остался в курганах снегов.
Но северный путь откроет мне утро,
Засыпав метелью мои же следы.
Я спрячусь под елями этой дороги,
Бегущей до края земли.
Теперь только солнце, и небо пустое —
Давно там никто не летит.
Нас двое осталось в лесу в эту пору:
Один только я,
И в спину мне дует
Негаснущий ветер,
Мой друг.
Февраль 2010 г. |
2 
