"Но море сине-голубое,
оно само к нему пришло"
(Борис Рыжий)
1.
Не паруса маячат впереди,
и не от бриза в горле холодеет.
Лелея море в сдавленной груди,
Итака отпускает Одиссея.
Слова - как будто галькой по воде.
И он уходит из дому без спросу.
И он забудет тёплое надеть.
Гнездятся на балконах альбатросы
и провожают каждый самолёт
глубокими и грустными глазами.
Сегодня ночью город замело
далёкими чужими голосами.
Чужого языка не разобрать.
2.
Порою, заблудившись, ты находишь
на пристанях из мха и серебра
обглоданные кости пароходов
и письма утонувших моряков.
Твердит прибой солёными губами
в глухие уши старых маяков,
что в мире остаётся только память.
Да, только память. Больше - ничего.
И знал Гомер. И помнят Джойс и Рыжий.
И слышен по ночам сирены вой.
Улисс - богат, нафабрен и подстрижен -
с улыбкой опускается на дно.
3.
И пьяный Блок, вернувшись из аптеки
и глядя на канал через окно,
запишет что-то там про четверть века.
Все возвратятся. Всё предрешено. |
0 
