Вышел Алексей Степаныч в последнее утро марта во влажную серость улицы и отправился вслед за ветром.
Ждали, ждали его на складе, отгрузку фасованного лосося принимать, да так и не дождались. Звонила, звонила ему жена-Елена Кондратьевна на мобильник, но так и не дозвонилась. Заволновалась к полудню, послала девчонку Настену из регистратуры к ним домой сходить, узнать, не возвратился ли муж ненароком. Бывало такое с ним прежде. Больным, несчастным скажется, а сам с соседом-студентом на площадке лестничной давай философию крутить. Смысл жизни искать, пиво ячменное прихлебывать.
Воротилась Настена в поликлинику, доложила заведующей, что не видали мужа её ни во дворе, ни в ларьке круглосуточном. Всполошилась Елена Кондратьевна пуще прежнего. Позвонила в полицию, да больницию, дескать, пропал человек. Ушел из дома и растворился в городе. Но не стали слушать её люди занятые, пожурили за панику и велели ждать до последнего.
Позвала тогда Елена Петьку - чудака, математика, того что в школе районной детишек под ЕГЭ затачивал. Поди, туда, говорит, не знаю куда, но приведи Степаныча живым и здоровым, а то не видать твоей школоте ни диспансеризации, ни справок в бассейны. Будут вечно ездить по тубдиспансерам и на физру ходить без освобождения.
Погоревал Петька, да делать нечего, поставил нос по ветру и учуял в воздухе что-то странное, уму математическому неподвластное. Точно и не равен вовсе квадрат гипотенузы сумме квадратов катетов, а простые числа на всё подряд делятся. И отправился он куда глаза глядят, за ветром следуя. Шел, шел и пришел к остановке автобусной, а как увидал рейс три четырнадцать, так и сел в него. И понес его белый конь Лиаз за город, по дороге разухабистой, сквозь поток машин несметный, мимо домиков сгорбленных и щитов рекламных-сказочных.
Когда ж рассеялось облако свинцовое, предстал перед Петькой мост высоченный, на сваях выстроенный. Коли подняться на него, так можно было весь свет обозреть, да до Бога докричаться. Сошел он там, да обомлел. Собрались под мостом люди разные, окружили тело недвижное, хмурят брови, у висков крутят, да судачат, как сиганул с моста неуемный. Подошел Петька к упавшему, к груди дрожащей своей притянул.
"Ничего, - говорит, - Алексей Степаныч, справимся. Ничего, что на складе со степенью, ничего, что учитель заслуженный. Вы для нас, учеников своих преданных, путь указали правильный, для ума и для сердца надобный. Ну, а то, что болото засасывает, так то песня вечная. Есть в истории тьма примеров тому".
Отыскал Петька флягу бывалую, не раз из беды выручавшую, да напоил Степаныча водой живительной, сорокоградусной. Открыл тот глаза и залыбился. "Знаешь, чудак, - говорит, - а ведь будет и на нашей улице праздничек, я у Ветра Вольного спрашивал. Только это вопрос времени. Потерпеть надобно. Без воды живой не прорвемся". |
2 
