С днем рождения, Айпин!
Сказка-быль
Вечером после работы Алена Райское Яблоко, директор салона красоты, не скажу какого, вызвала такси и доехав до своего подъезда, поднялась не к себе, а двумя этажами выше и позвонила в дверь квартиры номер десять. Обычно здесь жили чета пенсионеров Чехлецовых, но днем Алена позвонила Владимиру Игоревичу Иванову договориться о встрече, и колдун согласился впустить ее к себе через десятую квартиру. И вот она позвонила, как было оговорено, три раза. Иванов впустил Алену и закрыл дверь на два ключа. В какой подъезд какого дома вела на самом деле эта дверь, на какую улицу выходили окна Владимира Игоревича – этого не знала даже сама Райское Яблоко, хотя работала с ним уже третий год.
Снявши верхнюю одежду, Алена прошла в кухню. Там у Иванова на столе стояла сковорода с картошкой и яичницей, сало, квашеная капуста, водка, хлеб и прочие прелести – ужинал кудесник, но Алене хозяин присоединиться не предложил, хотя обед у нее был давно и есть ой-как было охота. Такой он был человек, этот Иванов, своих помощников он за стол с собой не сажал, подарков не дарил, на именины поздравительных открыток не присылал – полагал, что обучения колдовству вполне достаточно. И если кто приходил к нему без вызова, по своей воле, как Райское Яблоко сейчас, то быстро излагай суть дела и проваливай.
Владимир Игоревич сел на табуретку и начал есть. Алена осмотрелась по сторонам, но второго сидения в кухне не оказалось.
- Я стул принесу? – спросила она.
- Что хотела, рассказывай. – потребовал Иванов, выпил рюмку водки и закушал хлебушком. Ему так нравилось, и даже при наличии цивильной закуски он часто употреблял обычный черный хлеб.
- Понимаете, какое дело…
- Давай короче.
- Одному моему другу очень нужна ваша помощь. Он сильно переживает, в отчаянии просто…
- Из-за девки, что ли?
- Да, из-за девушки.
- Что у него есть?
- Он мой очень близкий друг, мы с детского сада знакомы, живем на одной лестничной клетке, всю школу вместе учились.
- И что дальше?
- Я не хочу, чтобы вы что-то у него брали. Я прошу, чтобы вы сделали это для меня… Я потом отработаю.
- Ты мне и так уже много отработать должна.
«Плохое настроение у него сегодня, неудачно зашла.» - подумала Алена.
- Да, я все помню. Я бы поэтому к вам не обращалась из-за пустяка. Но я все сделаю.
- Ты знаешь: я для чужого человека входов искать не буду, просто поворожу от балды, так, пыли напущу ей в глаза. Заставлю посмотреть на этого твоего друга с иной стороны, а дальше пусть он сам вертится.
- Да, я так и хотела. То есть, я о большем и не собиралась вас просить.
- И если в итоге она его все равно кинет, значит не судьба.
- Хорошо.
- Ладно, можешь идти, я тебе перезвоню завтра домой, расскажешь детали. И не забывай, с тебя причтется.
- Да-да, конечно.
«Какой же он все-таки паразит – думала Райское Яблоко, спускаясь к себе по лестнице (чуть не забыл: Райское Яблоко это не прозвище, фамилия такая. Дал же Бог!) – Ежедневно с говном смешает ни за что! С другой стороны, если бы не он, так бы и парилась по сей день простой парикмахершей.»
Назавтра, рассказав Владимиру Игоревичу детали, Алена позвонила другу своего безоблачного детства Коле Пустовалову и обнадежила его. Сказала, что проблема его почти решена, и нельзя терять ни минуты. Пускай завтра смело идет к своей подруге, хватает ее за жабры и тащит на свидание. Так и произошло.
Но уже через неделю возлюбленная Николая перестала ему звонить, во встречах начала отказывать, используя всякие поводы. Подарки, которые он ей преподносил, принимала, но давала знать, что ни к чему этим не обязана, и еще в том же духе. Короче, отношения подходили к грустному финалу. Так Коля Райскому Яблоку и признался в пятницу вечером, когда они сидели у Алены в кухне, пили пиво и жевали вяленую плотву.
- А как вообще у тебя получилось нас свести? – спросил Пустовалов.
- Вот посмотри на меня. – сказала Алена – Кого ты видишь?
Коля внимательно прищурился: Он видел подвыпившую незамужнюю девушку двадцати шести лет, толстую, страшную и в халате. Это сам Пустовалов делил девушек по пятибалльной шкале: на красивых, симпатичных, некрасивых, страшных и безобразных. Так вот Алена по его классификации была типичной страшной.
- Кого? – спросил он деликатно.
- Я директор салона красоты, и не какого-нибудь занюханного, а одного из ведущих в городе. А до этого я в нем парикмахером работала три года. А полгода назад я резко в гору пошла. Тебе это не кажется странным?
- Ну да, кажется. – согласился Николай. Хотя ни над чем таким он раньше не задумывался, и ничего ему не казалось.
- Послушай меня внимательно, тебе это нужно. Я два года с небольшим работаю с одним человеком. Фамилия его Иванов. Так вот он, скажем так, занимается тем, что нестандартными методами решает самые разные проблемы, от служебных, до личных, как у тебя. Его я и попросила, чтобы он тебе помог.
- А он помог, что ли, ни фига он не помог.
- Потому что ты чужой, а для чужих он не старается как следует, даже за плату. Я его уговорила бесплатно, как для меня, твою эту ненаглядную к тебе привести, но дальше ты уже сам должен был не облажаться.
- А за плату это как?
- Это даже не думай, и никогда не обращайся к нему с этим, себе дороже выйдет. Он не деньгами берет.
- Натурой, что ли? – усмехнулся Пустовалов
- Арматурой. Он колдун, Коля. Он берет тем, что за деньги не купить. То, что за деньги мы покупаем, он и без денег возьмем. В газетах про него не пишут, по телику его не показывают, тех, кого ему нужен, он сам находит. А те, кто себя рекламирует, дипломы печатает всякие, все эти маги, ясновидящие, все кто деньгами берет, это все клоуны. Ну ты сам подумай, зачем настоящему колдуну деньги? Это же бумага.
- Ну а Иванов твой чем берет?
- Обычно здоровьем. Но может взять, например, у тебя чувство юмора. Или умение играть на баяне, или вышивать крестиком.
- А у тебя что взял?
- Я сказала, для меня бесплатно, потому что с ним работаю. Я всякие его поручения выполняю, а он за это иногда что-нибудь наколдует, заодно и меня учит колдовать.
- Так он, что ли, тебя продвинул на работе?
- Нет, это я сама. Он разрешает своим ученикам колдовать, чтобы что-то иметь для себя, в пределах разумного, конечно, и только с его ведома. Так вот, для чего я это все тебе рассказываю. Я с ним вчера разговаривала, и он мне сказал, что ему сейчас понадобился еще один помощник. Он мне предложил тебя привести, он с тобой поговорит, пораспрашивает кое о чем, и если ты подойдешь ему, он тебя возьмет в ученики.
- Да ну… - отмахнулся Коля. Ни в Бога, ни в еще какую метафизику он не верил и принципиально никогда к ней не обращался, не считая летнелагерного детского спиритизма – вызова жевачечного короля. Ворожба заключалась в следующем: самого маленького в палате связывали полотенцами, затыкали рот и садили в таком виде в шкаф, чтобы явившийся жевачечный дух наградил его за муки жвачкой – сколько хочешь.
- Ты, Коля, отказываться не спеши. Сам подумай: ты ничем не рискуешь, разве что время потеряешь зря, а ты и так в выходные валяешься дома без толку, или квасишь. Погулять, и то тебя не вытащишь. Потом, никакого вступительного взноса он с тебя не потребует. Не понравится – развернешься и уйдешь. А если останешься, он еще сам тебе денег даст. И я тебе гарантирую, если будешь у него учиться, то через пару лет будешь уже не слесарем, а как минимум начальником вашего цеха. И эту подругу свою сможешь к себе привязать, не от балды, как в этот раз, а накрепко, как следует, и еще много чего сможешь сделать. Так что ты давай не дури, второй такой возможности у тебя не будет. Ты завтра не занят?
- Да нет.
- Значит сегодня попозже я ему перезвоню, скажу, что ты согласен, и завтра тебя к нему отведу.
- Куда идти-то если что?
- Не знаю, это он скажет.
Посидели еще, выпили. Часов в одиннадцать Пустовалов пошел к себе, лег спать, и снилась ему всякая хрень.
Утром Алена зашла к Николаю, когда он еще валялся, и сказала одеваться по-домашнему. Вместе они вышли на площадку, к квартире, где жила Райское Яблоко. Но дверь свою Алена не открыла, а почему-то заперла снаружи на ключ и позвонила трижды.
Дверь открыл Иванов. Плотный, осанистый, с бородой «лопатою», мужчина лет сорока, он показался Пустовалову похожим на мужика с этикетки «Очакова» Но гораздо больше, чем присутствие в доме соседки незнакомца, его удивила перемена интерьера, произошедшая со вчерашнего вечера.
- Ты когда ремонт успела сделать? – спросил он Алену.
- Мы находимся в квартире Владимира Игоревича. – сказала Ему Райское Яблоко. Теперь Коля и сам понял, что квартира эта – не Аленина однокомнатная, а по крайней мере трехкомнатная, и потолки выше, чем в их пятиэтажке.
- Алена, пойдем, на два слова. - сказал Иванов - А ты подожди, проходи пока в кухню.
Коля сел на кухне и задумался. Его голова, отрицавшая мистику, пыталась родить какое-то объяснение, но тщетно. Он подумал, что если действительно через Аленину дверь вошел в другой дом, то и двор за окном должен быть чужой. Окно, несмотря на раннее время, было плотно занавешено, и свет в кухне включен. Чтобы выглянуть наружу, Коля попытался было отодвинуть штору, и обжегся. Очень болезненно обжегся, и главное моментально. Не почувствовав заранее тепла, как чувствует заранее тепло человек, поднося руку к огню, за долю секунды до ожога. И жжение, сильное, резкое, мигом охватив всю ладонь, отдало в руку дальше, до самого локтя, но пропало, едва Коля отпустил занавеску, так же быстро, как и возникло. Вскочив от испуга, Пустовалов поглядел на обожженные пальцы, но кожа на них нигде не была повреждена, не покраснела, и пузырями не пошла.
«Блин, точно чертовщина какая-то!» - подумал он, сел обратно, и ничего больше не трогал. Только осмотрелся. Сушеных змей, перевернутых крестов, знаков типа «Инь-и-янь» и тому подобного вокруг не наблюдалось. Был стол перед Николаем, табуретка под его седалищем, раковина, разделочные доски в цветочек, гудящий холодильник и прочий кухонный хлам.
Наконец явился хозяин.
Алены с ним уже не было. Колдун, поговорив с ней наедине, теперь, кажется, решил с Колей поговорить так же с глазу на глаз. Он внес в кухню стул со спинкой и сел, оперевшись локтем на край стола.
- Николаем, да, тебя звать? – спросил кудесник.
- Да.
- Меня зовут Владимир Игоревич, так ко мне и обращайся. Вы с Аленой одних лет?
- Она на полгода старше, мне двадцать пять сейчас.
- Женат?
- Нет.
- Это хорошо. Ну да, это ведь к тебе Алена просила приворожить, точно. Работаешь кем?
- Слесарь КИПА.
- Предприятие?
Это начинало походить на собеседование.
- ГПЗ. Газоперерабатывающий завод.
- В армии служил?
- На флоте.
- Плавал, что ли?
- Нет, я в морской пехоте.
- Морпех, значит. Воевал?
- Было дело.
- А в ментовку почему не пошел?
- Неохота в ментовку.
- Понятно. А в бога, Николай, веришь?
- Нет, не верю.
- А в нечисть?
- Тоже не верю.
- И в гадания, колдовство?
- Я даже не знаю, кто я по гороскопу.
- Правильно делаешь, что не знаешь, это ни к чему. А мечта у тебя какая есть?
Такого вопроса Пустовалов совсем не ожидал, и сбился с толку, тем более что мечты, в общем-то у него не было, а сказать, что она есть, очень хотелось. Вспомнился Мамочка из «Республики ШКИД» ("нажраться от пуза, сшить рубаху красну")
- Квартиру свою хотел бы. – нашел Коля подходящую мечту – Машину. Зарабатывать бы побольше не против.
- Ну, с этим поможем, дай срок. Еще что?
- Съездил бы куда-нибудь, за границу, на юга. Или в Париж.
- С кем в Париж, с подругой, с той, что тебе нравится?
- Ну хотя бы.
- А что ж ты, в Тулу со своим самоваром? Парижанку какую-нибудь не хотел бы?
- Я ж по-французски не говорю. Как мы общаться будем.
- Логично. Видно, что с техникой работаешь, все рационально у тебя. Ну хорошо. – вроде как вынес маг резолюцию – Для первого знакомства вроде как будто хорошо. Сейчас пойдете с Аленой, она тебя немного проинструктирует. Сотовый есть?
- Нету.
- Купишь. Можешь к тарифу не подключаться, но мобильник купи, и все время носи при себе. Можешь и не включать, но с собой чтобы всегда был. Деньги на карманные расходы, на первое время, вот, бери.
Иванов выдвинул из стола полку, там вместо вилок и ложек были навалены кучей банкноты разного достоинства, вперемешку рубли и доллары, с редкими островками евро.
- Бери, сколько надо.
Пустовалов, не разбирая, загреб охапку купюр, сложил стопкой и спрятал в карман трико.
- Иди. – сказал Иванов. – Алена, проводи его.
- До свидания.
Пустовалов и Райское Яблоко вышли на лестницу. Алена достала сигареты. Закурили.
- Ну как? – спросила Алена.
- Да черт его знает. Бодяга какая-то.
- Сейчас одеваемся, идем в город. Еще поговорим и кое-с кем тебя познакомлю. Сколько ты взял?
Коля посчитал деньги. Оказалось, что в кухне у Владимира Игоревича он завладел шестью с небольшим тысячами отечественных денежных единиц и пятьюстами заокеанскими.
- Нормально на первый раз. – сказала Райское Яблоко. – Как оденешься, выходи. Я у подъезда подожду.
С того дня и стал Пустовалов у Иванова учиться. Вернее, учила его больше Алена. Иванов ее лучшей своей ученицей считал, потому доверял ей новичков вводить в курс дела, с азами, так сказать, знакомить. Сам он Николая к себе разок-другой в неделю вызывал, разговаривал с ним, расспрашивал, что они с Аленой «проходили», слушал его, головой одобрительно кивал, иногда вставлял что-нибудь. А с Райским Яблоком Коля каждый вечер виделся, обычно – гуляли, и она рассказывала.
Она ему говорит:
- Окно, или вход, это вероятность воздействовать на конкретного человека. То есть то, что можно с ним делать – много или мало, это «окно» называется. Размер окна от многого зависит. Очень большое окно это согласие самого заклинаемого.
- Это как?
- Ну, когда он сам к Владимиру Игоревичу обращается, просит что-то с ним сделать, то это наши возможности очень увеличивает. Вообще, вход это всегда участие самого человека, прямое или косвенное, но обязательно его личное участие. Без этого никакое путевое заклятие не наложить. Подругу твою Иванов без входа привораживал, она тебя и кинула.
- А если он не согласен, тогда как?
- Окном может быть какая-нибудь его вещь: часы, варежка, ручка – любая вещь. Но это ненадежно: Чтобы заклятие действовало, надо чтобы эта вещь при тебе была. А если, например, ты чьи-нибудь часы взял и поколдовал на них, а заколдованный на другой день себе новые купит, то все, заклятию конец. Так что если ворожить на вещь, то надо брать что-то незаменимое.
- Например?
- Например? Ну, например, я сама не видела, но слух такой у нас ходил, что у Иванова в морозилке чья-то почка лежит замороженная.
- Ни хрена себе!
- Но это между нами. А можно наоборот, обратный заговор на вещь – то есть ты ей что-то даешь, и пока вещь у нее, заклятие действует. Но опять же, если выбросит, или потеряет, или просто забудет – все. Есть на слово. Ты сегодня слово загадал, а она скажет его – и подействует, скажет второй раз – пропадет. Агрессия любая это очень хорошее окно. С тем, кто на колдуна наедет, колдун практически все что хочешь сделать может. Мы с Владимиром Игоревичем один раз гуляли вот так же, и нас на пешеходном подрезает «лендровер» с двумя орангутанами в салоне. Иванов пошептал в руку, потом рукой вот так махнул – Алена взмахнула рукой, словно слегка подбрасывая какой-то мелкий предмет – им вслед. Тачка за угол заехала, мы, пешком, туда же. Смотрим, а они в столб въехали, на полной скорости, видимо; всмятку короче машина.
- А если без окна, то это от балды?
- Почему. Нет, не обязательно. Можно и без входа такое заклятие сотворить, что ахнешь. Но для этого надо, конечно, фантазией обладать. От балды – это вообще любое заклятие, сделанное без большого старания или без четкой мотивации. Такое даже с хорошим входом не бывает надежно.
Пойдем, еще покажу фокус. – вдруг сказала Райское Яблоко.
Они свернули с Чапаева в 15 микрорайон и прошли в «Славянский Двор», в продмаг на первом этаже.
- Сейчас двенадцать доходит. – сказала там Алена – Если повезет, то как раз Марину Николаевну встретим.
- Это кто, тоже из ваших?
- Да, сейчас все поймешь.
Минут десять они побродили меж рядами. Алена взяла себе что-то на вечер, Пустовалов – две бутылки пива.
- Возле хлеба, видишь? – спросила Алена.
- Что там? – спросил Николай.
- Ничего не замечаешь?
- Не-а.
- Теперь смотри:
Алена вытащила из сумочки два зеркала. Одно Пустовалову дала, другое оставила у себя в руке, держа позади Колиной головы.
- Смотри через два зеркала.
Пустовалов поглядел, и увидел в своем отражении женщину в красной куртке, выбирающую с полок продукты.
- Теперь так гляди. - скомандовала Алена.
Пустовалов поглядел так. Женщина с двумя буханками в руках проходила к выходу. Алена с Колей потянулись за ней.
- Здравствуйте, Марина Николаевна. – поздоровалась Алена.
- Привет, Алешка!
И ушла.
- Понял? – спросила Алена.
- Не понял. Она откуда взялась?
- Она давно там ходила, только ты не замечал. Марина Николаевна тоже у Иванова работает. Она его незаметная тетенька.
- Невидимка, что ли?
- Ну ты, Пустовалов, оболтус! - как бы огорченно констатировала Алена - Я ж тебе "занимательную физику" еще в школе давала читать! Невидимкой человек если станет, то сам не сможет видеть! Она не нивидимая, она НЕЗАМЕТНАЯ. Ее глаз видит, но ум не воспринимает, не замечают ее, вобщем - и все. Она у Владимира Игоревича по хозяйству. Готовит, убирает, ну и в магазин вот ходит.
- И что она, вот так все ходит и берет что хочет?
- Нет, в основном только что Иванов заказывает. И только в тех местах, где он скажет, каждый раз в другом. И всегда в больших магазинах, или на рынках, чтобы большой недосдачи не было и лишних подозрений не возникало. Ну и себе, конечно, тоже берет – с его разрешения.
- Так она куда хочешь может пройти? – спросил Коля. – В банк, например, на склад?
- Ну да, практически куда хочешь, ее нигде не заметят.
- А на камере? Ее камера заснимет?
- Заснять-то заснимет, только ты и на записи ничего не увидишь, пока не посмотришь через два зеркала.
- А сам он может так сделать?
- Кто, Иванов-то? В смысле незаметным стать?
- Да.
- Конечно.
- Слушай, так он что, ВСЕ может? Может пройти куда угодно, все узнать, сделать с тобой все, что захочет?
- Ну да, в общем так.
- А почему прячется тогда? Никто про него не знает. Давно бы уже королем был, или каким-нибудь шейхом в пустыне? Ему же это как два пальца.
- Да нет, не как два. – не согласилась Алена.
- А как?
- Вот Марину Николаевну взять. – они прошли мимо церкви и вышли на Дружбу Народов. – Она ходит везде, все таскает без палива, а знали бы все про незаметных – что тогда?
- Что?
- Да вешали бы везде на входе по два зеркала, и кончились бы у Владимира Игоревича халявные булочки с маком.
- Из-за этого, что ли?
- Да нет, конечно. Не только из-за этого. Любое заклятие вообще, не только на незаметность, а вообще любое очень трудно сотворить, но очень легко разрушить, если знать как. Если бы все про колдунов знали, то все это колдовство ни шиша бы не стоило. Поэтому очень важное правило у колдунов – не высовываться. Два раза подряд в одном месте брать нельзя. Два раза ворожить для одного человека – низя. Ничего низя, что может привлечь лишнее внимание. Про всякие объябления в газетах, про телешоу, про массовые сеансы, заряженную воду – и говорить нечего.
- А если все равно будет светиться?
- Он этим всех колдунов подставит, от всех и получит. О таких вещах быстро узнают.
- А как узнать? Их же до фига, придурков всяких, кто под колдунов работает. Как узнать, настоящий он, или нет?
- До фига то их – до фига. Только ведь никто из них на самом деле ничего не умеет. А если бы появился такой колдун, который действительно свое дело знает, а не только пыль в глаза пускает без толку, то о нем, поверь мне, в два счета по всему миру бы вести разлетелись.
- Понятно.
Так Алена понемногу знакомила Пустовалова с его будущей специальностью.
22 июля в Нижневартовске было объявлено штормовое предупреждение, чего давненько уже не случалось. В тот же день Иванов позвонил Николаю на его новый мобильный. Пустовалов еще не подключился, и денег на телефон не ложил. Тем не менее, сотовый зазвонил. Иванов вызывал Колю к себе. Одного, без Алены.
- Вот, что, Николай; - сказал Владимир Игоревич – Парень ты ничего, толк из тебя, я думаю, со временем будет. Я дам тебе поручение, первое твое. Понимаешь?
- Да, вроде.
Иванов вытащил из письменного стола и положил перед Пустоваловым раскладную открытку «С юбилеем», разукрашенную розочками и свечками.
- Возьмешь сейчас денег еще, пойдешь на вокзал и купишь себе билет на автобус. До Корликов. Там мой друг живет, Толя Айпин, у него скоро круглая дата. Отвезешь ему открытку, отдашь – и сразу назад. Понял?
- Да, понятно.
- Смотри: открытку по дороге не открывай, не читать. Ясно?
- Конечно.
- Алене ничего не говори. Поезжай один, никого не бери с собой. Если будет Алена спрашивать, вызывал ли я тебя – молчи. Никому другим тоже ни слова.
- Все, понял.
- Ну давай. Как вернешься – позвони.
- Хорошо.
Дело нехитрое. Купил Коля Пустовалов билет, сел да поехал. Только стало ему в пути скучно. Ехал он один, Иванов не велел никого брать, да и кто польстился бы – к черту на кулички. Автобус полупустой, ни музыки, ничего. За окном все елки да елки. Поговорить и то не с кем. Тоска вобщем. А еще открытка эта. Папку для нее Пустовалов не захватил. В карман не положишь, помнется. На полку багажную – грязно там. Вот и приходилось в руках всю дорогу мусолить. Взял да и прочитал – что такого: была бы, действительно, какая-то тайна, то не дал бы Иванов так, без конверта даже.
«Здорово, Толян! Привет из Нижневартовска! Мои поздравления с наступающим юбилеем и наилучшие пожелания. Желаю долгих лет и крепкого здоровья, друг!
Владимир Иванов.»
Только и всего. Даже хмыкнул коля. Что такого? Почему сказал не читать? Секретов никаких нет, обычное поздравление, даже видно что не особенно Иванов голову ломал.
А может проверяет? Прикинулся невидимкой, сидит рядом и смотрит, прочитает Коля, выполнит его поручение, или сжульничает. Не на того напал! Зеркало, которое Райское Яблоко в магазине ему дала, Пустовалов тогда в карман к себе положил. Теперь достал. Не поленился, дошел до водителя, и осмотрел через два отражения салон. Вроде, никого посторонних. Шофер посмотрел на Колю искоса, но ничего не сказал.
Успокоенный Николай на место сел, открытку сложил, и больше не раскладывал. В окно смотрел.
Не спал Пустовалов, глаз не смыкал. А как вышел из автобуса – будто от сна очнулся. Домики какие-то кругом, за ними – сосны. Совсем место незнакомое, и, главное, как попал сюда – непонятно. Голова точно, как спросонья, не варит совсем. Автобус позади… Ясно – сел по ошибке не в тот, задремал по дороге, вот и заехал куда-то в старый. А как садился? Тоже не вспоминается, вот хоть убей!
А место непонятное: дорога не мощеная. Остановки нет, самой будки то есть, только знак – автобус в синем квадрате, и тот перекошенный. Да и не знает Пустовалов в старом такой остановки. И автобус не городской, с креслами, без номера над кабиной. С завода Николай на таком ездит, но с какого, на фиг, завода, вчера суббота была! Сегодня, значит, воскресенье… Сегодня… А что сегодня-то, куда-то ведь собирался. Иванов вроде что-то говорил… Хоть убей! Отшибло начисто!
Люди ходят – сплошь маленькие, черные как негритосы, одеты не по-городскому. Да это же ханты! Пустовалов не вытерпел.
- Мужик! – закричал он прохожему – Мужик, слышь! Это что за город?
- Эта? – переспросил удивленный туземец.
- Да, да, это! Город какой!
- Корлики.
- Ёоооо…
Твою же мать, лажа полная! Нет, надо ж так, заехал в пампасы, к хантам, в тайгу, и зачем. Как заехал – черт его знает!
Тоже мне, ирония судьбы или с легким паром! Вроде и в баню вчера с друзьями не ходил, а вот на тебе – как будто и правда запихнули пьяного в автобус отправили, ладно бы в Ленинград – в Корлики! К аборигенам! Домой надо гнать как можно резче.
В автобус понемногу загружались собравшиеся здесь же люди. Водила где-то курил. Автовокзала или билетных касс поблизости Коля не увидел. Тогда спросил у двух русских женщин, занимавших места в конце салона (одна была врач, другая – соцработник).
- А билеты где брать?
- Билеты? – переспросила одна – Ты что, билет хочешь купить?
Коля пожал плечами.
- Ханты по льготным ездят, кто работает здесь – те по служебным. А ты что, за грибами, что ли? – женщины засмеялись.
Пустовалов прошел в автобус, сел и уснул. И спал до Нижневартовска.
Вечером Иванов ему звонит, как, мол, съездил. Коля давай ему рассказывать, так мол и так, в Корлики заехал, а зачем, почему – понять не может.
- Отдыхай, короче, баклан! – сказал Владимир Игоревич, и повесил трубку.
Пустовалов снова ничего не понял. Зашел к Алене, все ей рассказал. Алена встревожилась. Стала сама Иванову звонить, а он не берет. Раз позвонила – не берет. Два – не берет. Только на третий взял.
- Что хотела? – спросил Иванов, как будто не знал, чего от него хочет Райское Яблоко.
- Владимир Игоревич! Пустовалова в Корлики ВЫ посылали?
- Твой Пустовалов Ишак недоделанный. Он дело испортил, которое я полгода готовил.
- Что за дело?
- Теперь уже не важно. Работать с ним я больше не буду, так ему и передай. Пусть не звонит. И ты тоже насчет него больше не заморачивайся. Все, счастливо.
- Подождите, что он сделал-то не так?
- Он все не так. Он весь у тебя какой-то не такой. Ему и надо-то было всего: отвезти открытку мужику одному, отдать и уехать – все! И то он завалить умудрился! Нет, он мне больше не нужен. Такие не нужны.
Короткие гудки в трубке.
- Что говорит? – спросил Коля.
- Ничего. Говорит, ты не нужен больше. Какое-то дело важное ты испортил. Говорит, чтобы ты ему больше не звонил.
- Да ну и черт с ним. – сказал Пустовалов. – Было бы из-за чего…
- Ладно, что уж теперь.
Только на том история не кончилась. На другой день Пустовалов не только как убыл в Корлики, но вообще про ту загородную прогулку ничего уже не помнил. Дальше – хуже. В пятницу, на пятый день то беж, он и про Иванова забыл. Как с Аленой гуляли – помнит, как она ему про колдовство рассказывала – тоже. А кто такой Иванов – нет, не помню, и все тут!
Алена за ним внимательно наблюдала и не на шутку встревожилась. Матушку Колину расспросила: та говорит, он и с другим так же – все путает, забывает, просто сам не свой последние дни.
Иванов Алену к себе не вызывал, и трубку не брал. Тогда Алена позвонила Серому, их с Ивановым общему знакомому, который начал работать с Ивановым еще за год да нее.
- Але, Серый?
- Ты, Рая?
- Да, привет! – (Рая – это сокращенно Райское Яблоко) – Такое дело, Сереж, слушай. Ты Колю Пустовалова помнишь, новенького нашего?
- Ну, помню.
- С ним беда случилась. Его Иванов в Корлики зачем-то послал, и с тех пор у него провалы в памяти…
- Погоди, не понял. Зачем его в Корлики? Кто, Иванов послал? – Серый явно взволновался.
- Да, но зачем, я не знаю. Пустовалов с того дня все забывать начал, и не помнит, как ездил и зачем. А Иванов не говорит, и помогать Коле не хочет. А у того память отшибает.
- Совсем ничего Иванов не сказал? – спросил Серый.
- Говорил, что с поручением его отправил к какому-то своему другу тамошнему.
- Другу?! – возмутился в трубку Серый – Ты что, покурила, Алена, обалдеть!
- А что?
- Да ни фига! Ты знаешь, что у Иванова за друзья в Корликах? Там Айпин живет, знахарь хантыйский, блин, еще хуже чем сам Иванов, злой как сто хантыйских шайтанов! Только они такие же друзья как кошка с собакой. Подставил Иванов твоего Колю, поняла?
- Как подставил? – удивилась Райское Яблоко.
- Ну как-как, обыкновенно. Он уже не первый раз Айпину подлянки делает. Вот послал к нему новенького, чтобы как-то еще поднасрать, а этот хренов чернокнижник папуасский Айпин его за это ошарашил… Ален! Алена!
Алена уже набирала ивановский номер. Раз за разом, но Владимир Игоревич трубку не брал, не хотел разговаривать, но не такова была Алена Райское Яблоко!
«Я те дам!» - Подумала она. Взяла в руки расческу и начертила ею на двери из своей комнаты в прихожую: «Иванов». Открыла дверь, но за ней оказалось все тот же родной коридор. Алена повторила операцию, но опять безрезультатно. Стиснув зубы, произнесла мысленно все подходящие заклинания, которые смогла вспомнить и еще пару, которые придумала только что, снова начертила «Иванов», для верности поставила в конце восклицательный знак и толкнула дверь. Дверь не поддавалась, словно ее держали с той стороны. Алена отступила на два шага назад, набрала воздуха, с короткого разбега протаранила дверь плечом…
Вылетела из кладовки в квартире Иванова и рухнула прямо к ногам кудесника.
Поднялась и стала отряхиваться. Только теперь она поняла, на что посягнула, и немного растерялась. К счастью, Иванов растерялся не меньше. Никто и никогда еще не входил в его дом без спросу, тем более не вламывался вопреки воле и сторожевым заклятиям хозяина. Но фактор, придававший Алене сил, оказался слишком существенным.
- Здравствуйте. – сказала она, отдышавшись. – Что с Колей случилось? Почему он память теряет, что с ним этот ваш шаман сделал?
Отпираться не было смысла.
- Он с ним ничего не делал, даже не знает, что он приезжал в Корлики.
- Что тогда? Кто его заколдовал? Вы…
- Нет. Его никто не заколдовывал, Он сам во всем виноват. Заклятие, которое он сожрал, было не для него…
- Но сотворили его вы?!
- Да, я. Если бы он сделал все, как я сказал, то все было бы нормально, но он меня не послушал.
- И что теперь будет?
- Ничего. Будет знать в другой раз, как чужие открытки читать.
- Я так поняла, он прочитал открытку, которую вы этому шаману в Корлики послали. Значит, вы хотели, чтобы он, шаман этот, память потерял?
- Это не твое дело. – Иванов уже оправился от первого смятения и говорил с прежней самоуверенностью.
- Как это не мое дело! – возмутилась Алена пуще прежнего – У меня друг из-за вас с ума сходит, а вы говорите, какое дело! Я к вам его привела, чтобы ему помочь, а вы что с ним сделали! Я спрашиваю, что с ним теперь станет! Долго он будет память терять?
- До упора. Пока на койке не окажется.
- И он не вспомнит?
- Нет, сам не вспомнит.
- Так вы ему помогите!
- Нет. Его память ему уже не понадобится. Я с ним работать все равно больше не буду, мне такие ослы ни к чему. А знает он слишком много. Да и другим наука будет.
Райское Яблоко была вне себя. Даже от Иванова она не могла ожидать такого свинства.
- Тогда и со мной тоже можете распрощаться…
- Валяй!
- И знаете, что. Я в Корлики сама поеду, и буду его просить, чтобы он Николаю помог.
- Давай-давай. Езжай, он тебя превратит в куропатку, Айпин любит такие штуки!
Не помня себя Алена вышла вон из квартиры Владимира Игоревича. Первый раз – по-нормальному, без всякого колдовства. Но от негодования не запомнила ни этаж, ни подъезд, ни даже дом, а остыла немного уже когда поймала на Чапаева такси и ехала домой.
Дома она обдумала все хорошенько. Действовать она привыкла по схеме: Первое – все хорошенько обдумать; Второе – сделать все зависящее; Третье – спокойно, не мучаясь раздумьями, ждать результатов. Что могла сделать Алена Райское Яблоко?
Перво-наперво она обзвонила всех, кто с ней и Ивановым были связаны, объяснила им положение. Но никто ничего путного не посоветовал. Вряд ли кто-то в Вартовске мог ей помочь, и с Ивановым определенно никто связываться не хотел. Что дальше? Заставить Иванова? Это вряд ли, силы неравны. Один раз она сумела к нему влететь, но удастся ли снова, это еще вопрос. Думается, Владимир Игоревич просто не ожидал. Нет, война – это на крайний случай. Шантаж? Чем шантажировать? Конечно, ничего доказать Алена не сможет. Или самой засветиться? Тогда точно голову отвернут, Алена уже знала, как такое бывает.
Надо было хватать Пустовалова за шкварник и тащиться с ним в национальный поселок Корлики, в гости к тамошнему обитателю Анатолию Айпину.
Дождавшись, когда Пустовалов вернется с работы, Алена зашла к нему, изложила свой план. Уговорить его оказалось нелегко. Своего болезненного состояния он не ощущал, тем более отказывался лечиться. Алена попыталась называть ему дни и часы, чтобы указать на пробелы в памяти, спрашивала про день его поездки в Корлики, и про дни, когда он бывал у Иванова, но Коля только отмахивался.
- Не поедешь? – спрашивала Алена.
- Ну что дурью маяться! – Прямого отказа Коля всегда избегал, а в Корлики - ох, как не хотелось тащиться – в такую-то даль, четыре часа туда, четыре – обратно! И что на Алену нашло? – так он думал.
- Ты прямо скажи, поедешь или нет?
- Да неохота…
- Тогда извини… - Алена встала, зашла Пустовалову за спину и вдела ему в волосы расческу – Это в твоих интересах. Одевайся, пошли.
- Хорошо.
Аленины родители уехали на дачу с ночевой. Она завела Колю себе домой на кухню, одела ему на голову отцовскую кепку, и для верности примотала бинтом, чтобы расческа не выпала. В таком виде она оставила своего друга ночевать. Вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и облегченно вздохнула. Еще ни разу ей не давалось так просто и спонтанно такое сложное заклятие.
«Айпин – шаман из национального поселка.»
Слыша это, Алена представляла себе чум где-то на отшибе, а в нем – черного от грязи и копоти ханта с бубном, с оленьими рогами на колпаке и в ожерелье из медвежьих когтей. Но дом колдуна оказался большой избой из бревен «в лапу» с кружевными занавесками на окнах, с антенной на крыше и с гаражом. А сам Айпин походил на мужика с «Очакова» еще больше, чем Иванов, только выглядел постарше лет на десять.
Он рубил на дворе дрова (извините за каламбур), когда через открытые ворота вошли Алена с Колей, и даже не взглянул на гостей, а только бросил им через плечо: «проходите в дом, я сейчас, баню затоплю».
- Вам помочь? – спросил Пустовалов.
- Сам. Мне полезно. Чайник там поставьте. Заварка на полке, на окне пирог, угощайтесь. Я минут через десять.
«О здоровье заботится. – подумала Алена про себя – Значит, не покупает его у других, как Иванов. И от людей не прячется. И гостеприимный, а тот за все время даже чашку чая ни разу не предложил! Такие разные они, неудивительно, что не любят друг друга.»
Есть не очень-то хотелось, но Алена все-таки заварила чай, и налила Коле и себе. «Спасибо большое» - сказал Пустовалов, и стал пить.
Зашел шаман.
- Голову бережешь? – спросил он Колю.
- Ой, извините, пожалуйста! – сказала Райское Яблоко, сняла с Коли кепку и вытащила расческу. – Это я… А вы уже знаете, зачем мы здесь?
- Знаю, что вам помощь нужна. Ему вот, раз ты его привезла, а не он тебя.
- Да все у меня нормально. – сказал Пустовалов. Он не мог понять, как Алене удалось его уговорить, и ругал себя за проявленную слабость.
- Не слушайте его, он память теряет, и сам не понимает.
- Хорошо, - согласился Айпин - пусть молчит. А ты расскажи.
Алена рассказала, как было дело. Айпин, слушая, не особенно взволновался, только подивился хитрости Нижневартовского коллеги.
- Еще бы! – совершенно искренне согласилась Алена – Открытку привозит не он – это раз; Тот, кто привозит, сам не знает, для чего она – два; Заклятие под видом поздравления – три; «Запускаете» заклятие тоже вы сами, прочитав открытку – четыре! Насколько это все снижает окно для ответа! К тому же, забываешь в первую очередь про открытку, так что даже если заметишь, что забываешься, то не поймешь, почему! Прямо змеиная хитрость какая-то!
- Ладно, про Вовку потом поговорим. Открытка у тебя?
- Нет, я ее даже не видела.
- Плохо. Без нее трудно будет. Иванов хорошо придумал: заклятие закрывает глубокие подвалы памяти.
- Это подсознание, что ли?
- Да, так, кажется. В подсознание ему нельзя заглянуть. Тут гипноз не поможет. Открытка нужна.
- Слушайте, так это сложно все! – удивилась Алена - В подсознание уже залезли! По-моему убить и то легче!
- Нет, совсем не проще! – Усмехнулся Айпин – Другие узнают! Если бы узнали, что в Вартовске Иванов Айпина замочил, шума будет! А так – память Айпин потерял – и все. Айпин старый, ему девяносто лет. Ему память недолго потерять! Ты слушай теперь: Поедешь в город, разыщешь открытку, мне привези. На автобусе приехала?
- Да. Но он уже ушел, наверно.
- Ушел. Я тебе велосипед дам. (у Алены дыхание перехватило) Проедешь, километров пять, там автобус заглох, недалеко уехал. Никому ничего не говори, сразу заходи в автобус, садись и поезжай. Велосипед на дороге оставишь, кто в поселок ехать будет – привезет мне. Сейчас, я тебе еще дам кое-что.
Айпин ушел в комнату, принес ручку и лист бумаги в линейку. Он нарисовал на листе собаку с опущенной к земле мордой, словно искавшую след.
- Возьми. – сказал он Алене, протягивая рисунок – Носи с собой, с этим точно найдешь.
- Спасибо. – сказала Алена – А с Колей как быть?
- Он у меня побудет. Лучше будет, если сам за ним присмотрю. Ты с родителями живешь?
- Да. – ответил Пустовалов. Алена даже не поняла, слышал он весь их разговор, или только когда Айпин обращался к нему.
Айпин взял телефон. Соединило сразу, номер не набирал, даже не спросил, какой у Пустоваловых номер. Иванов тоже умел так делать.
- Здравствуйте! – сказал Айпин в трубку – Меня Анатолий Иваныч зовут. Я вам из Корликов звоню. Сына вашего, Колю, заколдовали, но я его вылечу. Он несколько дней у меня поживет, вы за него не беспокойтесь. До свидания!
Алена даже засмеялась. Объяснение Айпина с кем-то из Колиных родителей никак уж не звучало успокоительно, но Алена поняла, что волноваться за него действительно не будут. И еще она поняла, что все закончится хорошо. Шаман словно прочитал ее мысли.
- Все хорошо будет. Ты скоро открытку найдешь. Я бы даже не смог так быстро найти, как ты найдешь, раз ты его любишь!
- А что, так заметно? – спросила Алена.
- Конечно! И даже колдуном не надо быть, чтоб было заметно.
Два дня Алена Райское Яблоко рыла носом землю. Она обошла все места, где бывал или мог бывать Пустовалов за эти дни. Прикинувшись незаметной, она проникала к нему домой, и на завод, и еще черт знает куда. Она забросила и работу, и дом, забыла про сон и про еду – она шла по следу, как та собачонка, что была нарисована на листке бумаге в ее сумочке.
На третий день девушка снова вошла на двор к Айпину через никогда не закрывавшиеся ворота. Алена смертельно устала, она была измотана донельзя, выжата как лимон, но в глазах ее горела веселая искорка.
- Нашла? – спросил Айпин, усадив гостью на стул.
Алена молча кивнула и вытащила из пакета смятую, чем только не обляпанную, что только не повидавшую открытку.
- Где была?
- В автобусном парке, на мусорке. Он, наверное, ее в автобусе уронил, а потом, когда убирать в нем стали, нашли и выбросили, но мусор на свалку не успели увезти.
- Не читала?
- Нет, что вы.
- А откуда узнала, что это она?
- Просто поняла, и все.
- Собачка моя помогла! – весело сказал шаман.
Достав с печи зажигалку, Анатолий Иванович развернул открытку и посмотрел на нее сквозь огонек. Сквозь пламя можно не страшась смотреть на колдовские знаки и надписи. Это с древности известно, общаясь с духами, испокон веков человек ограждал себя огнем от их магического влияния – отсюда пошел у язычников обычай разжигать перед идолами костры, а у христиан – ставить свечу пред ликом святых.
- Можно было и читать. Одноразовая. – вынес шаман вердикт. Пойдем.
Они вошли вдвоем в маленькую комнату, почти целиком занятую двумя кроватями – как в палате. Комната специально предназначалась у Айпина для гостей. На одной из коек сидел Пустовалов, прикрывшись одеялом ниже пояса и выше колен. Когда он увидел Райское Яблоко, то выражение лица у него сделалось веселым и приветливым.
- Аленка… - сказал он, и уставил глаза в потолок.
- Что с ним? – спросила Алена.
- Ему хуже стало. – сказал Айпин – Совсем плохо. У него голова сейчас как салат, как быдто мысли мелко-мелко порезали и ложкой перемешали. Он не знает, что случилось вчера, а что год назад, что по правде было, а что ему приснилось.
Айпин взял открытку перед собой и стал читать:
"Вонави Римидалв.
Гурд явородз огокперк и тел хиглод юалеж яиналежоп еишчулиан и меелибю мищюапутсан с яинелвардзоп иом аксвотравенжин зи тевирп нялот овородз."
Пока он говорил, Пустовалов медленно сползал из сидячего положения в лежачее, потом закрыл глаза и натянул на себя одеяло. Алена села с ним рядом, и хотела дотронуться до Колиного плеча, но Айпин остановил ее.
- Он спит. – сказал Айпин шепотом – Пусть, ему надо спать. Когда встанет, нормально будет. И ты ложись. Ты сильно устала. Тебе очень надо. Домой завтра поедете, а сейчас спи.
Проснулась Алена посреди ночи оттого, что Пустовалов зажег свет в комнате.
- Коль, погаси! – сказала Алена.
Николай зажег настольную лампу на тумбочке, а большой свет убрал.
- Как себя чувствуешь? – спросила она. – Иванова вспомнил?
- Вспомнил. И как ты меня колдовать учила, и его, и как ехал сюда первый раз, все вспомнил.
- Вспомнить все - называется.
- Точно.
- Ну ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Теперь все нормально будет
- Слушай; - сказал Коля – я же и не знаю, как мне теперь благодарить тебя! Только не говори опять, что сама во всем виновата! Что мне теперь сделать для тебя!
- Да ничего не надо, балбес! Айпин вот с первого взгляда все понял, а ты столько времени ничего дальше своего носа не видишь!
- Чего я не вижу?
- Еще спрашивает! – незлобно возмутилась Алена – Да я же сама тебе говорила, что тебя люблю!
Пустовалову стало даже неловко. Он вспомнил, что действительно Алена пару лет назад ему признавалась, но с тех пор он еще больше к ней привык, и как-то не вспоминал тот разговор.
- Ну это конечно… Так-то да. Стой, а это же давно было. А ты что, меня приворожить не могла?
- Как не могла. Могла, конечно.
- А почему не приворожила.
- Ну ты что, разве так можно. Это же все равно, что силой взять, независимо от воли. Я на такое не согласна.
- Но мне же помогла с подругой.
- Ты же был согласен.
- Да не, я не про то. Ты меня любила, и все равно?
- Я для тебя старалась, не для себя, чтобы тебе хорошо было.
- Понятно.
Оба замолчали. Через минуту Райское Яблоко спросила:
- Что затих?
- А чего говорить?
- Да уж, чего тут скажешь. Выключи ночник.
Пустовалов встал погасить свет, но вернувшись, сел не на свою кровать, а на Аленину. Алена приподняла одеяло и пустила его к себе.
Днем Айпин позвал Колю с Аленой подкрепиться на дорогу.
- Иванова вы не бойтесь. – сказал он за столом – Если он гадить начнет, то ты, Аленка, знаешь, как защититься. Но я тоже погляжу на всякий случай, и если что - узнаю.
- С ним-то самим что теперь будете делать? – спросила Райское Яблоко.
- Там видно будет. Вообще, жалко мне его. Погубит его жадность. И зависть погубит.
- А я думала, что все колдуны такие, как Иванов. Они, оказывается бывают добрые и злые, как в сказках. Мне, правда, говорили, что вы злой, но это понятно, с чьих слов было пересказано.
- Бывают, пожалуй. – согласился Айпин – Колдуны все больше теперь в города потягиваются. Собирают там кучки шестерок вокруг себя, богатства копят, а зачем – сами не знают. И мельчают. Из знахарей, знающих то есть, из слышащих землю, в барыг превращаются, или в бандюков.
- Из слышащих землю? – переспросила Алена – Вы что, землю слышите?
- А то! Как дремлет зимой. Как по весне просыпается, будто воздух втягивает полной грудью. Как в каждую травинку, в каждое деревце сила земли бежит, словно помогает, поднимает, расти, говорит. Как стонет, когда ее сверлят. А в городах – что. В городе земля под асфальт закатана. Мертвая, бездушная. И деревья в городе растут – как звери в зоопарке, бестолковые. Ведуны в городах от земли отрываются, вживаются в городскую суету, в толкотню. Забывают простым вещам радоваться, а в том – вся сила. Вот и мельчают.
- Он что-то не говорил ни про что такое. – сказал Пустовалов.
- Кто, Иванов-то? – спросила Алена.
- Ну.
- Ха! Он бы и не сказал ни в жизнь! Оно ему надо, про свои недостатки рассказывать! Да он и сам про них не догадывается, слишком собой доволен. Зазнался, зажрался как кабан.
- Правда, зазнался. - подтвердил старый шаман – Он ведь почему неполюбил меня – закон нарушал. Думал, что в Нижневартовске он царь и бог, стал высовываться больше чем надо. А я его чуть-чуть придерживал. А он обиделся, потому, что зазнался очень.
- Я так скажу: Я об Иванове никогда слишком высокого мнения не была, но в этот раз я в нем просто горько разочаровалась. И вообще, давайте я о нем даже говорить не хочу. Давайте о хорошем! Анатолий Иванович! Я сейчас буду говорить то, что Коля должен был сказать, но он стесняется. Он очень застенчивый мальчик. Вы нам обоим очень помогли. Его вы просто спасли. Как нам вас отблагодарить!
- Здоровье отдайте! – засмеялся Айпин. - Нет, никогда я за помощь ничего не брал, и не буду брать. Это оно, бранье, всех колдунов губит!
- А вы даром помогаете? – спросила Алена.
- Хантам – даром. Но только если кто просит от алкоголизма вылечить. А из городов если прослышат и приедут – то за деньги. Что бы в другой раз не приезжали, да не болтали много. И колдую не на то, что они просят, а погляжу на них, пойму, есть ли какая еще у них беда – в том и помогу.
- Я поняла. Это чтобы они думали, что вы не настоящий колдун, а фифа. Чтобы не раскрываться?
- Так, так говоришь. – ухмыльнулся Айпин.
И только в этой его по-доброму хитрой, улыбке, в тонко прищуренных лукавых глазах, в выступающих скулах увидела Алена хантыйского шамана – сына болот и лесов, старого как эти леса и болота. Древнего, как сама эта земля, как тайга и небо над тайгой. Который прост с виду, но знает такое, чего никто не знает, и скажет черта с два. Который видел и помнит все, что было на свете и поэтому знает все, что еще будет. Обладающего своей, особенной философией, столь же непоколебимой и мудрой, сколь незатейливой на первый взгляд.
Вот, в общем, и все. А девушкой Колиной Алена так и не стала. Ну не хотел Пустовалов, чтобы его девушка была толстой и страшной. Но Райское Яблоко не злилась на него за это. Знала, что глупо требовать от человека того, на что он не способен.
|
1 
