|
|
| ПРОИЗВЕДЕНИЯ |
|
|
| сказка-притча |
15.09.2012 06:28:52 |
|
Очень трудно дышать. На выдохе воздух с хриплым свистом вырывается из горла, а вдохнуть толком и не получается – очень тесно в груди. Так сдавило грудь, будто медведь навалился и сжимает своими лапищами, да ещё когтями дерёт. Невозможно дышать. То ли от быстрого бега в гору, то ли от обиды…
От обиды так просто не убежишь. Хоть в гору беги, хоть с горы, хоть в чащу леса, хоть до самого дна озера ныряй – она всюду с тобой, на тебе едет и тебя же подгоняет: давай, мол, давай! И смеётся над тобой, и тебе от этого ещё обиднее. А ещё она норовит съесть тебя всего, чтобы ты сам стал ею. Съест – и нет больше человека, а есть одна обида ходячая. Ходит, смотрит на всех зло, одно плохое замечает, а если не заметит, то сам придумает. Про таких говорят: нехороший глаз, дурной глаз. Матери детей прячут, мужчины отворачиваются или глядят исподлобья, сурово глядят и говорят: «Уходи, дурной глаз!» А обиде того и надо – она ещё больше, ещё сильнее. Душит, отравляет. Совсем беда. А если и вправду обидели, сильно обидели – куда от неё деваться?
Это Волчий Клык бежал, это его обида грызла и душила. Молодой охотник, хороший охотник – смелый, быстрый, ловкий. А вот день не прошёл, и стал совсем как старик. Руки дрожат, ноги подкашиваются, глаза слезятся. Большая обида, страшная обида.
Охотники из другого рода нашли его у таёжного ручья. Осенью это было. Шли кабана добывать, осенью кабан жирный, много мяса, много сала. Идут, слушают: не заворочается ли где в кустах тяжёлая кабанья туша, не затрещат ли ветки. Пока тихо, лишь ручей журчит да опавшие листья под ногами шелестят. И вдруг – писк. Не зверь, не птица – детёныш человека. Совсем маленький ещё, даже ползать не умеет. Лежит, завёрнутый в шкуру, возле самой воды. Откуда он здесь, где его мать? Всё вокруг обыскали охотники – никого не нашли. Развернули шкуру – мальчик, а на шее тонкая кожаная тесёмка, а на тесёмке – волчий клык. Значит, он из рода, в котором волков почитают как предков. А в роду людей, которые его нашли, оленей почитали – красивых, быстроногих, гордых. Большой род, много семей и люди под стать предкам – высокие, стройные, дружные. Селились все поблизости, на широких светлых полянах, вместе охотились, вместе ягоды и коренья собирали, вместе в честь предков и Матери-Земли праздники справляли. А Волки – те отдельными семьями жили, на одном месте не сидели, по всей тайге ходили…
Да что тут толковать – много разных родов живёт на свете, у всех свои предки и свои обычаи, но одна земля, одно небо и одно племя человеческое на земле и под небом. Забрали охотники младенца к себе в стойбище, у одного жена как раз дочь родила, так двух детей, как брата и сестру, вскормила. А имя ему дали Волчий Клык – хоть и не принято у Оленей такие имена давать, да не годится человеку свой род забывать, пусть знает, откуда он.
Когда Волчий Клык встретил свою пятнадцатую осень, спросили его, что он хочет – остаться жить в стойбище Оленей, или идти искать свой род. Подумал молодой охотник и ответил: «Я знаю себя только среди вас, ваши дети – мои братья и сёстры. Ваши обычаи – мои обычаи, ваши песни – мои песни. Другого себя не знаю. Останусь».
И остался. И хорошо сделал. В славного охотника вырос, много добычи приносил. Утку стрелой из лука сбивал на такой высоте, когда она казалась не больше синицы, а по лесу ходил так легко, что мог к зайцу сзади подкрасться и схватить руками.
А вот теперь совсем плохой стал. И всего за один день. Старуха во всём виновата. И другие тоже виноваты, потому что не поняли его. Вот как было дело.
Старуха эта в том же стойбище жила. Скверная старуха, никого не любила, и её никто не любил. Но не прогоняли, потому что знали: прогонят – погибнет старуха одна в тайге. Совсем ведь слабая, только сил и хватает, чтобы сидеть у своей хижины, трясти спутанными седыми космами, да глядеть на всех злыми глазками и бормотать под нос гнилые слова. Есть ей приносили, но тот, кто приносил, молча оставлял еду и быстро-быстро уходил, не оглядываясь, чтобы не видеть, как старуха плюёт ему вслед, грозит сухим кулаком и шамкает беззубым ртом проклятия.
Раз Волчий Клык возвращался с охоты, хорошую добычу нёс. Увидел старуху и захотел ей добро сделать. Отрезал большой кусок мяса – целую кабанью ляжку – и возле старухи положил. Даже не подумал о том, что бабка давно сама ничего не варит, ей готовое носили, а сырое мясо старой не по зубам – зубов-то нет. Положил, и слышит, как будто змея шипит, только сладенько так шипит:
- Хороший охотник Волчий Клык, добрый охотник Волчий Клык, сильные руки, большое сердце! – это старуха его вдруг похвалить решила.
Ему бы уйти скорее, да уж больно похвала в душу въелась. Захотелось остаться, послушать, что ещё бабка скажет. А та и шепчет:
- За доброту твою скажу про тебя то, что ты не знаешь. Ты один в этом поганом племени хороший человек. И родители твои были добрые, но убили их злые люди, с которыми ты живёшь в одном стойбище. Убили они их, а тебя к себе забрали. Как хотели, тебя воспитали, и теперь ты им служишь, добычу свою отдаёшь, а им того и надо…
Зашумело в голове у Волчьего Клыка, запылало сердце от гнева, задрожало крепко зажатое в кулаке копьё.
- Ты врёшь, старая змея! – крикнул он и пошёл скорее прочь, чтобы не ударить старуху копьём. Если бы она про это ещё хоть слово сказала – точно бы ударил. Но старуха только едко хихикала ему вслед.
Никому ничего не рассказал Волчий Клык, да и что рассказывать-то – ясно, что пустое наговорила злая старуха. Но нехорошая тоска в сердце осталась. Раньше улыбчивый был, поговорить любил, у соседских костров часто сидел, со всеми песни пел, с детьми играл. Теперь всё больше один, а если заговорит с кем – глаза отводит, поскорее отойти хочет.
Удивились все такой перемене, никто не понимал, что случилось с молодым весёлым охотником. Пробовали спрашивать – не отвечает, только ещё больше в себе закрывается. Оставили его самого по себе. А он с каждым днём всё мрачнее и мрачнее. Наконец подошёл к нему приёмный отец.
- Давай поговорим, Волчий Клык.
- Давай поговорим… - начал молодой охотник и осёкся. Раньше он всегда прибавлял слово «отец», а тут как будто камень в горле – никак не может выговорить это слово. Заметил это старый охотник и сказал:
- Ты уже не хочешь называть меня отцом? Что ж, твоя воля… Наверное, твоя кровь тоскует по своему роду. Если тебе так тяжело среди нас, ты можешь уйти.
И тут сдавила сердце молодого охотника обида. Вскочил он, лицо багровое как солнце на закате, губы дрожат, из глаз слёзы брызнули.
- Я знал! Я знал, что вы все меня ненавидите, что я для вас чужак, что избавиться от меня хотите! – так крикнул Волчий Клык в лицо приёмному отцу, развернулся и побежал прочь.
А куда бежать? Волчий род давно ушёл из тех мест, и никто не знал, где он теперь. Только не затем бежал Волчий Клык, чтобы отыскать своих по крови. Сам не знал, зачем бежит. Бежал, потому что обида гнала. А ещё сердце разрывалось надвое. Одна половина рычала, скалилась, всё злое припоминала, и оттого ещё тяжелее становилось на душе. А другая половина молча смотрела, но так смотрела, что вернуться хотелось, и всё рассказать, и заново родиться.
И вот добежал Волчий Клык до самой вершины горы. Совсем без сил, сел на камень и еле дышит. Долго так сидел, ничего не видел и ничего не слышал. А когда очнулся, смотрит – ночь кругом, и Луна стоит над горой. Круглая как лицо человека. Глядит молодой охотник на Луну, а та на него глядит. И тут будто лопнула грудь Волчьего Клыка, и вырвался из груди долгий хриплый стон: Ууууу! Так предки его рода воют на Луну и сегодня.
Вдруг видит Волчий Клык – на лице Луны вроде как волчья морда прорезалась. Старого волка, потому что и Луна серебристая, и морда седая. Мудрые глаза глядят молодому охотнику прямо в сердце и спрашивают: «Что с тобой, дитя моего рода? Что ты хочешь?»
«Не знаю, что со мной. Не знаю, чего хочу. Один я на земле. Чужой для всех. Ни отца нет, ни матери, ни братьев и сестёр. Не знаю, куда идти. Не знаю, что делать» - так сказал молодой охотник Великому Предку. Взглядом одним сказал, ни слова вслух не произнёс. И так же без единого слова ответил Великий Предок:
«Много разных родов живёт на свете, у всех свои предки и свои обычаи, но одна земля, одно небо и одно племя человеческое на земле и под небом. Кому сам будешь братом, тот и тебе станет братом или сестрой. Кому сам будешь сыном – тот станет тебе отцом или матерью».
«Но как я могу выбирать? Сердце моё разорвано, желания мои разлетаются во все стороны, как стая перепуганных птиц…» - так говорил Волчий Клык, и отвечал ему Мудрый Волк, Великий Предок:
«Два волка живут в сердце каждого человека – чёрный и белый. Бьются они между собой, пока бьётся сердце человеческое. То один побеждает, то другой. Одолевает чёрный белого – и во мрак погружается твоя душа, и разум мутнеет, и добрая сила оставляет тебя. Одолевает белый чёрного – и оживает душа твоя, и укрепляется воля, и радость озаряет твоё сердце…»
Тут испугался Волчий Клык – самого себя испугался и закричал:
«А какой волк сильнее? Во мне – какой сильнее?»
Ушла Луна за тучу, но успел молодой охотник услышать ответ:
«А сильнее тот, кого ты кормишь...»
3-9 сентября 2012 г., Зелёный Мыс
ПРИМЕЧАНИЕ. Данное произведение – вольный пересказ старинной сибирской притчи. Собственно притча – это рассказ о двух волках, живущих в сердце человека.
|
 0  1044
|
|
| |
|
Понравилось. Интересно и как-то необычно.
|
|
|
|
Хорошая притча. Правда, не совсем притча, потому что притч с открытым финалом не бывает.
И примечание в конце совсем лишнее.
|
|
|
1
16.09.2012 13:26:12
|
примечание - это ведь уже не часть произведения :о)
спасибо на добром слове :о)
|
| |
|
|
2
17.09.2012 14:45:56
|
Просто слегка напрягает, когда отдельно объясняют, про что написано. Возникает ощущение, что автор не уверен, что поймут правильно.
Так и хочется нагрубить, как официанту, объясняющему, в какой руке держать вилку, - Ваше дело - подать. 
|
| |
|
|
3
18.09.2012 04:18:46
|
ну, пожалуй, какая-то сермяга в ваших словах есть :о)
|
| |
|
| |
|
|
