|
|
| ПРОИЗВЕДЕНИЯ |
|
|
| Дуэль |
07.10.2011 18:53:33 |
|
В мире, в котором, кажется, уже нет места сказке, приходит ОН. Второй тур!
Напомню условия тура:
Тема второго тура: 1002-я СКАЗКА ШЕХЕРЕЗАДЫ.
Жанр - сказка.
стилизация под источник - желательна, но не является определяющей.
Умолкаю и даю слово участникам. Васенька, который всегда знает, когда лучше умолкнуть и дать слово участникам.
РАБОТА №1
Сказка №1002: Смерть, царь и рыбак
Во времена империй, что ныне обратились в прах, в эпоху страшных проклятий и мудрости седой, в золотых песках Аравии, бесчисленное множество закатов назад, царь Шахрияр призвал свою царицу Шахерезаду. И сказал он ей:
-Я взял все земли, что когда-либо видел мой глаз. Я покорил всех властелинов, что когда-либо встречались мне на пути. Я убил всякого непокорного, и помиловал всякого, пришедшего ко мне. Уже три с лишним года ты, моя царица, потчуешь меня сказками, которые усладят слух и визиря, и ребёнка, и распоследнего рыбака в царстве моём. Сегодня я желаю слышать историю только для меня, для меня одного, для царя твоего Шахрияра.
-Хорошо, - сказала Шахерезада. – Я расскажу историю, достойную моего царя. Историю, которая началась триста лет назад, когда самый жестокий воин древности, Аль Азир, оказался в Великой пустыне. Его армия осталась лежать у стен Константинополя, он шёл один. У него не было воды уже сорок дней и сорок ночей, и лишь могучая воля заставляла идти вперёд. Но пришёл час, когда плечи его опустились, руки и ноги перестали слушаться, он пал. Из последних сил он поднял голову, с его губ сыпался песок. Он простёр длань свою над чёрными барханами Каракума, и вознёс молитву: «О, Аллах! Я, Аль Азир, и с именем Твоим в сердце я прошёл полмира. С именем Твоим на устах я стирал в пыль города. С именем Твоим, Аллах, я забирал жизнь и даровал её. Молю Тебя, не оставляй меня умирать здесь, дай мне умереть в битве, в бою, в крови, там, где был я рождён. Услышь меня, о Небо!» И только он сказал это, как встал перед ним Ангел Смерти, Джабраил. Ангел молвил: «Я слышу тебя, воитель Аль Азир. И я дам тебе возможность умереть смертью воина, а не глупца, решившего в одиночку пойти через мёртвые земли Каракума. Я задам тебе вопрос. Если ты ошибёшься с ответом, то стоять тебе здесь век камнем, и размышлять. Я буду приходить каждую сотню лет, покуда ты не отгадаешь». Аль Азир согласился на условия Смерти. И спросил его Ангел: «Кто твой враг?». Воин ответил: «Константинополь забрал моих людей, и из-за него я здесь. Я обращу в пепел этот город. Константинополь – мой враг». Вздохнул Джабраил, и исчез, а Аль Азир обратился камнем. Тысяча караванов прошла мимо него, сотня разъярённых бурь погребла его под собой, а Константинополь пал. Каменный воин слушал ветер, слушал пыль, слушал голоса по ту сторону пустыни, узнавая о том, что творится в мире живых. Когда пришёл час, и Смерть снова спросила Аль Азира: «Кто твой враг?», он ответил: «Константинополь был лишь знаменем, а знамя только знак, но не корень зла. Неверные найдут себе другие знамёна, где снова будут начертаны их слова, их вера. Их бог – мой враг, враг моего Бога». Вздохнула Смерть, и вновь Аль Азир остался стоять камнем посреди чёрных барханов Каракума на следующую сотню лет. Когда же в третий раз спросил Ангел Джабраил у великого воина «Кто твой враг?», он наклонился к его уху, и прошептал некие слова. Смерть улыбнулась, и перенесла его на Родину. Аль Азир был спасён. Он обошёл свой родной город, и не узнал его. Когда его спрашивали «Как твоё имя, странник?», он не отвечал. Он никогда больше не брал в руки саблю. Он стал рыбаком, и обрёл покой.
Сорок дней и сорок ночей царь Шахрияр не слушал сказок, не принимал гостей, не выходил из своих покоев. Он размышлял о том, что сказал Аль Азир Джабраилу. На сорок первую ночь он призвал царицу Шахерезаду, и спросил её:
- Что он сказал? Ты-то знаешь, ты не можешь не знать.
-Я не знаю, мой царь.
-Я думал об этом сорок дней и сорок ночей. И твоя история, моя царица, заставила меня прийти к выводу, что Аль Азир сказал: «Мой враг – Аллах!», потому что никого другого не осталось. Но раз так, то ты – чёрная и злая душа, ты ропщешь на Бога моего, и мне следует казнить тебя, царица.
Шахерезада сказала:
-Эту историю поведал моей служанке рыбак, что приносит рыбу к твоему столу. Никто не знает его имени. Спроси у него, что сказал Аль Азир.
Шахрияр приказал привести рыбака ко двору немедленно. Когда его, величественного старца в простой, грубой одежде, привели пред царские очи, Шахерезада сказала ему:
-Мой царь желает знать, что сказал воитель Джабраилу в твоей истории. Будь добр, рыбак, закончи свой сказ.
-Что сказал Аль Азир Смерти знают только Аль Азир и Смерть, моя госпожа. Но что-то подсказывает мне, что на третью сотню лет в его голову закралась мысль, что винить в своей глупости он может только себя самого. Кто, как не он, гордый дурак, пошёл один чёрной землёй Каракума? Поэтому единственный враг Аль Азира на этой земле – это сам Аль Азир.
РАБОТА № 2
ا كل حكيم يوجد بساطة
На каждого мудреца довольно простоты.
(или на каждую Шехерезаду своя Дуньязада)
Много лун утекло с тех пор, как Шахрияр взял себе в жёны дочь визиря своего Шехерезаду. Уже тысячу и одну ночь лились из уст велеречивой Шехерезады в уши беспощадного, но стареющего Шахрияра витиеватые сказки. Смирил свой пыл ненасытный до женской ласки Шахрияр. Но уже и Шехерезада не так свежа и плотна телом, как та оливка, что просится в ладонь и на язык, лоснясь и посверкивая глянцевыми боками среди серебристой листвы. Обмякли её бёдра, от сидения в изголовье супружеского ложа, и вертикальная морщинка бороздой пролегла между дугами бровей. Тяжело идёт караван историй по извилинам мозга Шехерезады, утомлённого напряжением мысли и холестериновыми бляшками от тонн тахинной халвы и тягучего кнафи, сдобренного медовой подливкой.
И стал уже Шахрияр заглядываться на молодую сестру Шехерезады Дуньязаду, замыслив и её взять в жёны, ведь мусульманский закон не запрещает правоверному по чётным возлежать с одной женой, а по нечётным с другой, лишь бы мудро пас он их, как своих овечек, а они ладили между собой. Только какой женщине по нраву такое, даже самой покорной...
А Шехерезада наша умна и решила она подарить супругу ещё одну, последнюю, 1002 сказку о славном потомке ими же славно зачатого рода. Сузились зрачки Шехерезады, глаза в кошачьи превратились, и заглянула она далеко вперёд, в 21 век...
Немолод и богат Мшаввот. И дом его в престижном районе роскошен, и сад пальмами утыкан, и фонтаны с дефицитной водой приятно шелестят, призывая к работе почки. И серебристый кабриолет и красный порш попирают колёсами укатанный гравий под навесом, простёршим своё крыло над чудесами техники, под тяжелыми гроздьями винограда. Женат наш славный Мшаввот на достопочтенной женщине. И поступки её праведны и мысли незамысловаты. Только вот одна беда – не несёт голосистая птичка буль-буль им младенчика на подушки шёлковые, да и с капустой на востоке сложно. Грустит наш гладкий, как сыр, Мшаввот, пожелтел слегка даже, да жениться ещё раз решил. Да не просто жениться, а взять в жёны дочь дяди своего по мужской линии, чтоб растрогался Аллах от правоверности его неподдельной. И выбрал себе в жёны родственницу дипломированную - Нисрин , в Европах в сельскохозяйственных вузах обученную. Мулла прочитал над ними суры из Корана, омыла она Мшаввоту ноги (а заодно и всем родственникам его близким), водицей из того тазика попрыскалась, простынёй на утро просемафорила и уговорила супруга своего новоявленного прокатиться в свадебное путешествие в славный город на воде - Амстердам. Не хотел Мшаввот показаться старомодным и поехал...
И вот уже звёзды отражаются в многочисленных городских каналах глянцевых, и тугой барабанный живот Мшаввота приятно урчит после доброй порции фаляфеля и хоммоса, тесня ветры внутренние навстречу ветрам приканальным, как поманила Нисрин Мшаввота в уютный кофешоп. Раскинул бармен плечистый рукой, украшенной картинками непристойными, перед гостями меню. И выбрала Нисрин для господина своего прозрачную трубочку, душистыми травами наполненную и в сигарку скрученную. Вот тебе бабнановый дабл стронг, говорит Нисрин – в самый раз он будет для моего господина. Стронг этот, говорит, и полуторацентнерных падишахов над землёй возносит, а ты, возлюбленный мой, силён как бык и вынослив, как верблюд. Закурил Мшаввот сигарку душистую, а Нисрин руки из-под дишдаши выпростала. Шалит. Хороши руки её, волос лишенные методами заморскими, речь плавна её, как шёлк, струящийся на ветру, усы при разговоре за ишар не цепляются, как у первой жены его. Обмяк и поплыл Мшаввот по морю фантазий. Люблю, говорит, тебя, незабудка моя сельскохозяйственная, будешь ты единственной плововарительницей в доме моём. Выпрямился во весь свой исполинский полутораметровый рост, да как закричит – громче, чем муэдзин во время пятничного намаза – Талак! Талак! Талак жене моей первой объявляю! Возликовала Нисрин, глазами чёрными блеснула и уж второй банановый дабл стронг ему под усы запихивает. И видит уже себя Мшаввот в раю, на подушках шёлковых в окружении... только что это!? Ох как близко Нисрин подплыла в клубах дыма к бармену и авансы многозначительные ему из-под дишдаши подает и пальчиками тонкими по рисункам на руках его водит. Встрепенулся орлом пустынным Мшаввот, подскочил, сорвал ураганом с кушетки седалище своё, с детства не шлёпанноё, ведь не шлёпают на востоке орлов, и испустил рык льва раненого, и ветры испустил, да и дух заодно. Грузно осел на кушетку. И потух взгляд его. И сигарка уныло догорела под трамплином усов...
Тут и наш Шахрияр шехерезадовый вздрогнул и возопил: «А дальше что!?». Отвечала Шехерезада, что осталась Нисрин вдовой богатой, и всё потому, что не знал Мшаввот правил мужественных и фразы волшебной. И фраза эта – вахид, муш нисванджий...
И притих с того дня Шахрияр, слова заветные на печатке серебряной выгравировал, да пять раз в день, совершая намаз, после обязательных пропетых «слава Аллаху, милостивому и милосердному» тихо пришёптывает – вахид, вахид, вахид. И в сторону Дуньязады не посматривает. И Шехерезаду по пухлому колену гладит и верит каждому её слову. Ведь на востоке сказанному и переданному из уст в ухо верят больше, чем увиденному собственными глазами. На то он и восток. Странный он.
ИшАр – головной платок, закрывающий лицо
ФалЯфиль, хОммос – национальная арабская еда на основе белого гороха
ВахИд, муш нисвАнджий – (досл.) однолюб, не бабник
МшАввот – обожженный, подгоревший
ТалАк – развод (троекратно произносится прилюдно)
|
 1  1182
|
|
| |
|
Трудная выдалась дуэль однако.
Для голосующих.
1+
|
|
+ Первой работе. Качественно сделано. На совесть.
Вторая - юморная и тоже имеет право быть )) но за словами в ней следили меньше.
|
|
1. по лексике
|
|
+1
|
|
Мне понравились обе сказки. Вторая даже более затейливая, современная. и написана хорошо. Но я все-таки плюсану первую... хотя она и проще... просто потому, что больше, на мой взгляд, соответствует заданной теме. Как раз стилизации и пародии писать легче, а вот написать 1002 сказку... 1+
|
|
|
1
08.10.2011 00:26:26
|
Нисколько не пытаясь задеть автора и уж тем более в чем-то обвинить, подумала, что, по большому счету, для "выдерживания" стиля сказок Шехерезады можно было бы сделать компиляцию из "оригинальных" (они все-таки перевод) сказок, вставив своих героев и свой сюжет.
Повторюсь, нисколько не подозреваю в этом автора. Это просто досужие размышления, как можно было бы упростить себе задачу. По крайней мере, я бы точно сидела со сказками в руках, если бы писала. =)
|
| |
|
|
2
08.10.2011 00:53:19
|
Думаю со сказками сидели оба автора... да и каждый бы первым дело за книжкой побежал при таком задании... как раз и интересно, что после этого, одной и той же книжки, у каждого получилось свое...
|
| |
|
|
2+. Действительно, интереснее.
|
|
+2 меньше похоже на сказку Шехерезады, зато читать интересней)
Первому автору тоже большое спасибо за хорошую стилизацию, но очень предсказуемая концовка сюжета.
|
| |
 Обсуждение закрыто автором |
|
|
