-Татьяна-
Дмитрий Клч
В самолете Нона Сергеевна спала плохо, не как всегда. Ей снились невообразимо кошмарные сны. Вернее, это был один сон, который все длился и длился. Временами она просыпалась, чтобы повернуться в тесном кресле, поднять упавший на пол иллюстрированный журнал, поужинать. Сон снова возвращался ровно с того места, на котором оборвался. Нона Сергеевна пыталась не спать, но неведомая сила вновь уносила ее грезить дальше.
Ей снилась она сама, только вовсе другая, чем сейчас. Нона Сергеевна всегда была дородной, слегка неуклюжей, занимающей достаточно места в пространстве блондинкой. А там, во сне, она, напротив, маленькая юркая брюнетка с длинными волосами, и совсем молоденькая. На тонких запястьях и щиколотках стукаются друг о друга браслеты, явно старинные, в ушах массивные золотые серьги, от одной из них сложно переплетенная цепочка тянется к пирсингу в носу. Красиво, конечно, работа великолепная, уж она, Нона Сергеевна, в этом разбирается, но как-то непривычно. И одежда неудобная, пусть и роскошная. Кажется, вокруг нее обмотали просто километр ткани. Натуральный шелк, правда, но того и гляди соскользнет, упадет, вот стыдно-то будет.
Но это все ладно, еще можно потерпеть, но брюнетка из сна оказалась совершенно невменяемой особой. Она все время занимается такими делами, что у Ноны Сергеевны в полном смысле слова кровь в лед обращается. Так и сердечный приступ недолго заработать. Вот, например, сразу после ужина снилось Ноне Сергеевне, словно она, прячась ото всех, в полной темноте крадется к маленькому домику на самом краю их деревни. Вокруг широкими листьями качают пальмы, воздух теплый и словно мокрый, дышать тяжело. Нона Сергеевна заглядывает на крошечную терраску. Там в полосатом гамаке спит ребенок. Девочка, ей всего месяца четыре отроду. Нона Сергеевна осторожно вытаскивает малышку. Та совсем голенькая, жарко. Вдруг глаза у девчушки удивленно распахиваются, секунду она пристально смотрит на похитительницу, губы складываются колечком, сейчас заплачет. Нона Сергеевна прижимает ладонь к маленькому личику. Даже кожей она ощущает, что закрыла крохе и нос, маленькое тельце бьется в судорогах. Но ей вовсе и нет дела. Она изо всех сил несется прочь от домика и чувствует, как пьянящая сумасшедшая радость вопреки всему наполняет ее всю. На пути глубокий каменный колодец. Она швыряет туда девочку и весело потрясает в воздухе освободившимися руками, издавая неприлично варварские вопли и даже, вроде, готова прямо здесь станцевать.
В другом сне она сталкивает со скалы, тихонько подобравшись сзади, пожилого мужчину в белых одеждах, в сложной позе сидящего на самом краю. Из ущелья еще несется крик, а она, довольная собой, восторженно замирает от божественно красивого заката прямо перед ней. Другого мужчину, теперь уже молодого, ей, конечно, не одолеть. Придется пойти на хитрость. Она опоит его сильным снотворным и бросит, предварительно несколько раз ткнув ножом, чтобы появился запах крови, на тропинке, где вечером спускается к воде тигр, заслуживший дурную славу людоеда во всех ближних селениях. Нона Сергеевна не очень разобралась, зачем вообще она творила такое там, во снах. Кажется, рядом с ней постоянно мелькали чьи-то тени, заставляли ее, лишали собственной воли и мыслей, принуждали.
Какое счастье, что все рано или поздно заканчивается! Ее разбудила стюардесса с просьбой пристегнуть ремни, самолет заходит на посадку, внизу аэропорт Даболим. Но крайне неприятное послевкусие осталось. Нона Сергеевна чувствует себя так, будто все эти ужасные вещи совершила она сама, и не во сне, а наяву, только раньше не получалось вспомнить. Ладно, пора подумать о приятных материях. Она в Индии, впервые в жизни. И впереди у нее солнце, море и, самое главное, может быть, возможность пополнить ее коллекцию чем-нибудь новым и необычным.
Нона Сергеевна собирает старинные книги и манускрипты, посвященные разным богам. Самая большая радость для нее - прикоснуться к ветхим страницам, вдохнуть запах, рассмотреть затейливые, часто нарисованные от руки, картинки, поразмышлять о людях, что давно, когда не было в мире еще ее самой, тоже разглядывали это, какие они были, о чем думали? Кто-то может сказать, это не дешевое развлечение. Но такой проблемы нет. Ее муж, Борис Леонидович, владеет в их городе сетью химчисток и автомоек, так что свободные средства имеются, тем более, что наследников нет, детей так и не удосужились завести. Хобби ее образовалось вовсе случайно, первой в коллекции стала старинная старообрядческая книга о демонах, ей подарила на день рождения подружка, а той она досталась от прабабки. Подружка честно предупредила, что рядом с такой книгой чувствует себя неуютно, страдает бессонницей, а она, Нона Сергеевна, вроде как, любит старину. В той книге оказались увлекательные пентаграммы и просто изображения демонов.
Нона Сергеевна верующим и религиозным человеком вовсе не была, скорее атеисткой. Поэтому никогда не обращала внимания на тех, кто предупреждал ее, что связываться с чужими богами неправильно, и даже небезопасно, никому не верила и, бывало, временами посмеивалась над невежеством и темнотой собственных подруг. Завидуют, думала про себя, потому что не смогли себе раньше придумать такое духовное и необычное хобби.
Сейчас она прилетела в Гоа. Пару недель понежится здесь на теплом солнышке, а потом отправится в Тибет посмотреть, может, удастся найти для коллекции новые красочные раритеты. Довольно потянувшись, Нона Сергеевна сбросила с себя недавние кошмары и, расталкивая всех увесистыми формами, поспешила к выходу из салона. На улице оказалось тепло, но еще не жарко, утро. Густо пахло морской солью, цветами, и еще чем-то, пока неопределимым, но приятным. На секунду Ноне Сергеевне почудилось даже, что она когда-то уже была здесь. Глупость, понятно, просто дежавю после тяжелого перелета.
По пути в отель довольство слегка отступило. За окном такси виднелись грязные лачуги вдоль дорог, бродили тощие, в болячках и лишаях, низкорослые горбатые коровы. Да и сам отель оказался не блестящим, вовсе не таким, как в путеводителе. Поначалу Нону Сергеевну попытались засунуть в комнату размером с чемодан, окна выходили на плотно забитую гудящим транспортом пыльную улицу. Но Нона Сергеевна не какая-нибудь там, уважает себя. Легко преодолев языковые барьеры, иностранные языки ей всегда давались плохо, да она вовсе и не усердствовала, предпочитала брать громкостью, она переехала в комнату получше, с большим балконом и видом на отельный бассейн. Но все равно, не хоромы, кто бы только мог подумать, она всегда себе представляла Индию роскошной страной с отелями, как дворцы магараджей. А тут и с трехзвездочным хлевом в Египте не сравнить, значительно хуже. Ну и получит Борис Леонидович по ее приезду, он отель заказывал.
Отзвонившись мужу о благополучном прибытии, а заодно высказав все, что о нем думает, Нона Сергеевна отправилась обозревать окрестности. Пляж оказался совсем рядом, правда, тоже не Мальдивы. Грязноватый, да и индусов вокруг полно. На белую женщину в купальнике глазеют так, что кажется – вот-вот проглотят. Такое внимание, конечно, не без приятности, только как-то их слишком много вокруг. Зато индийская кухня порадовала, все вместе с посудой проглотить можно, до того хорошо, и соки свежевыжатые. Одна беда только – никто по-русски не говорит. Надо эту проблему решить.
Вернувшись в отель, Нона Сергеевна попробовала добиться от портье, кто у них тут соображает по-русски. Это потребовало от нее значительных усилий. Нет, международное уже слово «рашен», от которого бросает в пот персонал в гостиницах по всему миру, он, конечно, понял. Но вот чего хочет от него эта, все время орущая на пол-отеля дама с манерами торговки креветками с рынка в Калангуте – ему долго оставалось неясным. Наконец, все кое-как утряслось. Ноне Сергеевне представили мальчика лет пятнадцати с вполне сносным русским языком. Он за три доллара, Нона Сергеевна долго торговалась, согласился вечером сопроводить ее по магазинам.
Вечер наступил сразу, мгновенно. Ярко-пурпурный, блестящий плоский круг, в него превратилось солнце, завис над серым пространством океана всего на несколько минут, а потом провалился за горизонт в пучину, кажется даже, оставив после себя фонтан брызг. Все случилось внезапно, совсем не поздно, в полседьмого вечера, и сразу наступила темнота, разбавленная местами, на больших улицах и у отелей, тепло-желтым, тоже непривычного оттенка, светом электрических фонарей.
Нона Сергеевна наблюдала закат с балкона. Зрелище было, конечно, впечатляющее. Здесь не так, как дома. Она сейчас далеко, и все вокруг новое, необычное, но одновременно словно знакомое. На секунду всего женщине опять пригрезилось нечто такое, неуловимое, похожее на ее сны в самолете, но она быстро отогнала привязавшееся наваждение и начала собираться для более детального обследования местности.
Когда она спустилась к выходу из отеля, русскоязычный мальчик уже ждал ее на потертом диванчике рядом с портье. Нона Сергеевна на секунду задумалась, как же к нему обращаться, он представлялся, но имя непривычное, сложное, она не обратила внимания. Ничего, справится.
- Пойдем, - царственно кивнула она, - начнем, пожалуй, с ювелирных магазинов.
Через пару часов Нона Сергеевна совсем выдохлась. Все-таки, первый самый день, другой климат, трудно. Да и рук ни для чего больше не хватит. И она сама, и особенно сопровождающий, все увешаны пакетами с головы до ног. Перестаралась она, похоже, увлекшись местной дешевизной. Пора в отель, ужинать и спать. Нона Сергеевна уже хотела махнуть моторикше, остановившемуся напротив в надежде на пассажиров, но тут заметила на другой стороне крошечную лавчонку. За запыленным стеклом видны, кажется, нет, точно, книги. Дернув за майку своего спутника, тоже вожделенно уставившегося на транспортное средство перед ними, Нона Сергеевна указала на магазинчик:
- Теперь туда.
- Но мадам, этот магазин для локалов, там ничего интересного, только старые книжки.
- Кто такие локалы, не поняла?
- Для нас, для местных. Там нет книг на вашем языке.
- Все равно пойдем, я хочу посмотреть.
Внутри магазин оказался вовсе не маленьким, даже достаточно просторным. Книги, связки журналов и газет, коробки и, кажется, запакованные картины – невозможно было понять, как все это поместилось сюда, так много. На полосатом коврике в углу сидел пожилой мужчина, перед ним крошечная чашка с чаем. Сегодня Нона Сергеевна уже насмотрелась на торговцев в разных магазинах, начиная от огромных молов и до маленьких скудных лавок, и навидалась разных индусов в самых причудливых одеяниях. Но этот был какой-то иной. В сложном головном уборе, вроде тюрбана или чалмы, в длинной белой юбке, с голым торсом, босиком. Увидев вошедших, он что-то недовольно залопотал. Ноне Сергеевне показалось, выговаривает парню, за то, что притащил сюда туристку. Она вопросительно взглянула на мальчика.
- Обувь надо снять, - пояснил тот.
Ноне Сергеевне решительно не хотелось разуваться, еще какой-нибудь грибок подцепишь, экзотический. Она уже хотела запротестовать, но вдруг передумала, уж больно необычное место, и послушно скинула босоножки. Хозяин продолжал что-то говорить.
- Он спрашивает, что вы хотите видеть.
- Я…. Мне интересны книги про ваших богов, и чтобы с картинками.
Легко, в одно движение, поднявшись с пола, хозяин указал на маленький кожаный пуфик и зарылся в стеллажах. Через минуту на деревянном столике перед Ноной Сергеевной лежали несколько потрепанных альбомов. Она быстро пролистнула их. Да, изображены индийские божества, ярко, красиво. Но это современные издания, причем уже кто-то ими пользовался. Такие можно купить в обычном магазине, новые.
- Нет, это мне не нужно. Я интересуюсь старинными книгами.
Хозяин несколько мгновений молчал, пристально рассматривая женщину. Нона Сергеевна тоже разглядывала его. Она видела, что мужчина колеблется, но понять, почему именно – так и не смогла. Наконец, продавец что-то сказал, но ей показалось, неуверенно.
- У него есть одна вещь, очень старая, но дорого стоит.
- Пусть покажет, если мне понравится, я куплю.
Хозяин еще потоптался на месте, словно так и не решив, заслуживает ли посетительница его внимания, а потом вышел в низкую дверцу между книжными шкафами. Вернулся он, когда Ноне Сергеевне уже надоело ждать, и она собиралась всех оповестить об этом. В руках у продавца было что-то вроде тетради, не слишком толстой. И опять он застыл на пару секунд, словно решая для себя какой-то вопрос. Наконец, с явной неохотой, протянул женщине.
Это оказались сшитые вручную несколько листов плотной бумаги. Не смотря на то, что вещь явно старинная, Нона Сергеевна считала себя специалистом, она не была ни грязной, ни ветхой, состояние просто отличное. На первой, титульной странице изображена по-индийски, яркими красками, необычная женщина. Рыбы были ее глазами, кожа переливалась из малинового цвета в черный, в волосах блестел полумесяц. В одной руке сверкал богато украшенный драгоценными камнями меч, в другой - какой-то знакомый цветок. Лотос, поняла Нона Сергеевна. Она почти уткнулась в рисунок. Сомнений быть не может, женщина нарисована вручную, художником. Интересно! Нона Сергеевна открыла следующую страницу. Перед ней заплясали причудливой формы буквы. Тоже написано явно от руки, рукопись. Сколько же ей лет? Строчки перемежались картинками, совсем маленькими, и другими, во весь лист. На картинках что-то происходило, чуть ли не двигалось, изображенное умелой рукой, но везде была та женщина, с обложки, только в разных позах, нарядах. Нона Сергеевна так увлеклась, даже забыла, где находится. В себя она пришла, услышав вежливое покашливание. Теперь оба мужчины, молодой и пожилой, вопросительно смотрели на нее. Пока она разглядывала манускрипт, они, похоже, о чем-то переговорили между собой.
- Что это такое? – обратилась она к хозяину магазина. – Что это за женщина?
- Это Минакши1), мадам, одно из воплощений, аватаров Парвати.
- Парвати?
- Ну, вы, наверное, знаете, госпожа, наш бог Шива, бог мироустройства. Его жена – богиня Парвати, очень важная богиня. Мы, индуисты, верим в реинкарнацию, перевоплощение. В одной из своих жизней Парвати была Минакши, земной царицей, пока ее опять не нашел Шива, чтобы сделать своей женой.
- Понятно, - на самом деле Ноне Сергеевне почти ничего не было понятно. Индийских богов множество, да еще они прожили много жизней, каждый раз получая новые имена и судьбу. Про Шиву она что-то слышала, но и только. В тетради, сейчас лежащей перед ней, было какое-то очарование, ее не хотелось выпускать из рук, а наоборот, держать и разглядывать, не отвлекаясь ни на что. – А о чем здесь написано?
- Это биография Минакши, написанная ей самой.
- Что??? Как это? Когда же это было написано?
- Никто не знает, мадам, когда. Так считается. Это писала сама Минакши.
Нона Сергеевна задумалась. Разве так бывает, что боги сами пишут о себе? Скорее всего, ерунда. Ее просто разводят, и все это сделано местным умельцем в расчете на лохов-туристов. Она еще раз внимательно осмотрела рукопись. Хотя, если это и для туристов, то тех, что путешествовали здесь век-другой назад, точно не новодел. И парнишка сказал, что этот магазин только для индусов. Может, и соврал, конечно, кто его знает. Но вещичка занятная. Она уже представляет, как задвинет подружкам, что это писала и рисовала сама индийская богиня. Такого у нее еще не было. Определенно, надо брать, если цена не окажется заоблачной.
- Сколько?
- Только для вас, госпожа, пятьсот долларов.
Нона Сергеевна незаметно усмехнулась, по российским меркам это копейки. Но тут же бросилась торговаться. В результате – рукопись досталась ей всего за четыреста тридцать долларов. Но об этом она, конечно, никому не проговорится.
Когда она добралась, наконец, до отеля, все покупки небрежно полетели в кресло, а сама Нона Сергеевна, завалившись на широкую кровать, опять открыла рукопись, так неожиданно доставшуюся ей почти даром. Да, похвалила себя, явно не прогадала, это что-то необычайно интересное. Картины можно разглядывать часами. И вот странность, пролистав рукопись до конца и, начиная рассматривать снова, ей словно кажется, будто это другие изображения, новые, она их еще не видела. Стоит только сконцентрироваться на этой странности – и нет, все становится по-прежнему, знакомым. И портрет женщины на титуле, Минакши, если на него долго смотреть, тоже кажется, вдруг, что там изображена вовсе другая особа, с твердым и хитрым взглядом, высунутым кроваво-красным языком, голубоватой кожей, вокруг талии, вроде, пояс из каких-то знакомых по форме предметов, только ей все никак не удается рассмотреть точно каких. Надо же, никогда прежде не приходилось ей видеть ничего подобного. Какой мастер это рисовал! Или сама богиня, правда? Чушь, она и ни во что такое не верит.
Нона Сергеевна рассматривала тетрадь до рассвета. Когда на балкон упали первые, нежно розового оттенка, солнечные лучи, она, наконец, заснула. Спала крепко, без сновидений, проснулась рано, но отдохнувшей и бодрой.
С удовольствием позавтракав в пляжном шеке, она устроилась на лежаке в предвкушении замечательного дня с долгими морскими купаниями, вкусной едой, ласковым солнышком. Дома сейчас зима, холодно и грязно, даже на улицу выходить не хочется.
Часа два женщина действительно наслаждалась всем вокруг, но потом, как назло, стало донимать неприятное беспокойство. Она думала о своей рукописи. Не украдут ли ее из комнаты? Все-таки, вещь для индусов дорогая, а сейф хлипкий. Зря она ее с собой не взяла сюда, но тут на драгоценные страницы может попасть вода или песок, повредить, да и жулики, наверняка, тоже есть, умыкнут сумку с ее находкой. Какое-то время Нона Сергеевна пыталась себя поуговаривать, что ничего там плохого в отеле без нее не стрясется. Но тут обнаружилось, что ей очень, ну просто совершенно невозможно терпеть, как хочется опять порассматривать картинки в ее драгоценной книге. Она так и не успела ничего там до конца разглядеть и понять. Что, она моря и пляжа не видела? А там такое, вовсе необычное. Все, лежать больше не было мочи. Нона Сергеевна быстро собрала свои вещички и поспешила в отель. Мимо стойки портье промчалась уже как цунами, не обратив внимания, что он пытается что-то сказать ей. Дверь в ее комнату оказалась не заперта. Всё, оборвалось внутри у женщины, обокрали. Но это оказался просто уборщик, улыбчивый молоденький индус, он перестилал простыни на постели. Издав негодующий вопль, Нона Сергеевна выхватила у него простыню, бросила на кровать, а парня выпихнула из комнаты, трижды потом повернув ключ в замке и задвинув засов. Еле справившись с дрожью в пальцах, отомкнула сейф. Какое счастье, книга цела. Нона Сергеевна опять углубилась в нее, прямо тут, стоя у открытой дверцы сейфа, там виднелась стопка ее банковских карточек, увесистый конверт с наличной валютой и бриллиантовые серьги, она сняла их, чтобы не потерять в океане. Вчера она подкупила в пару изумительное кольцо, но оно где-то в пакетах, еще не разобранных.
В себя она пришла часов в шесть. Это чудо. Ее рукопись притягивает, погружает, завораживает глубже, чем любая картинная галерея или даже кино. Никогда ей еще не было так интересно и необычно. Как жаль, она не может прочитать, что там написано. Кажется, она уже любит эту Минакши, она стала для нее очень важной, самой важной на свете. Как же узнать-то? Ладно, может, кто-нибудь переведет для нее. Или, да-да, именно так и будет, если она еще внимательнее рассмотрит рукопись, еще сильнее полюбит эту волшебную женщину - она сама разберется, поймет, что там написано, несомненно. А пока она, пожалуй, отправится в интернет клуб и прочитает все, что сможет найти про Минакши.
Поднявшись с кровати, Нона Сергеевна спустилась в холл и устроила портье допрос, где ближайший интернет. Кое-как поняв, поспешила в указанном направлении, не заметив, как поразила портье своим домашним плюшевым халатом, надетым поверх купальника.
В интернет-салоне свободных компов не было. Но внимательно взглянув на Нону Сергеевну, хозяин пододвинул ей свой ноутбук. Нет, все-таки в восточных странах что-то есть, уважают они тут белую кожу, мельком подумалось Ноне Сергеевне. Как там тот мужик сказал, Шива, Парвати…. Да, есть. И правда, Минакши – одно из воплощений Парвати. Вот она, почти такая, как в ее тетради, но не совсем. Это обычные картинки, с ними ничего такого не случается. И Минакши тут просто похожа, а там, у нее, она живая, настоящая. Только ее рукопись волшебная, ни у кого такой нет.
Сколько же еще аватаров было у Парвати! Странно, а вот эта женщина тоже, вроде, кого-то напоминает. Кто это? Кали2)! Самая темное и яростное воплощение Парвати, богиня-разрушительница. Вот ужас! Богиня-убийца. Нет, это ей не нужно, ее Минакши лучше. Никто в здравом уме не свяжется с Кали, по крайней мере – не она, точно. Собственно, все узнала, можно вернуться в отель. Она спросила у хозяина, сколько платить, но он только махнул рукой. Ладно, не важно!
Пробегая опять мимо удивленно вытаращившегося на нее портье, Нона Сергеевна мельком глянула в зеркало напротив стойки. О господи, на кого она похожа! Надо немедленно привести себя в порядок, иначе о ней здесь подумают невесть что. В номере она приняла душ, накрасилась, переоделась в легкое летнее платье. Сейчас она отправится ужинать, аппетит просто зверский, она не ела с самого завтрака. Вот только еще немного полистает картинки, и, конечно, возьмет их с собой, чтобы больше не переживать. Ну, вот опять, как будто все другое, незнакомое. А что это в руке у богини? Нет, кажется не лотос, скорее это похоже на отрубленную голову, человеческую. Мерещится уже, от голода. Все, она отправляется в ресторан. Только перелистнет еще пару страниц…..
Проснулась Нона Сергеевна глубокой ночью, часы на стене показывали половину третьего. Ей показалось, кто-то тряс за плечо и звал по имени. Вот, опять. Возле нее в кресле сидит женщина. Какое же знакомое милое лицо!
- Минакши, - прошептала Нона Сергеевна, - ты здесь? Ты пришла ко мне? Я так тебя люблю!
- И я люблю тебя, дорогая, - странно, богиня говорит по-русски, или просто как-то так, что Нона Сергеевна может понимать ее. – Но сейчас тебе грозит опасность. В отеле начинается пожар. Тебе следует собрать свои вещи и выйти отсюда. Ты же не хочешь погибнуть?
- Конечно! Спасибо! Я сейчас, - вскочив, засуетилась Нона Сергеевна, - уйдем вместе!
Ей никто не ответил. Обернувшись, она с изумлением увидела пустое кресло. Но все равно, надо спешить, как хорошо, что ее предупредили. Женщина быстро покидала свои вещи в баул на колесах и поспешила к выходу из отеля.
- Мадам, вы куда? – изумился ночной портье, увидев почти бегущую постоялицу в норковой шубе и с багажом в три часа после полуночи.
- Горим, горим, - провизжала Нона Сергеевна, пробегая, и больно хлопнула его по руке. Дежурный ничего не понял, но догадался, это та русская, о которой с ужасом рассказывал его дневной сменщик. Интересно, куда она помчалась в таком виде, жаль, он не узнает, потому что не может оставить свой пост. Впрочем, он отвечает только за то, что творится внутри отеля.
Нона Сергеевна отбежала метров на двадцать от выхода и обернулась. Отель за ее спиной полыхал. Пламя гудело. Трещали рушащиеся стены, лопались стекла в окнах, оттуда рвался наружу огонь, еще больше раздуваемый поднявшимся сильным ветром. В шубе стало жарко, едкий пот полился в глаза. Нона Сергеевна поспешно расстегнула ее и выпуталась из рукавов. Дорогая шуба полетела на землю. За ней отправилась блузка. Вот так намного легче, есть шанс убежать от огня к морю. Но скоро путь преградил овраг, глубокий, дальше бежать некуда. Она с ужасом обернулась, стена огня приближалась. Нона Сергеевна уже закрыла глаза, чтобы было не так страшно прыгать, как услышала нежный шепот рядом:
- Не бойся, смотри, что сейчас будет.
Открыв глаза, Нона Сергеевна удивленно застыла, овраг перед ней наполняется водой. Еще минута – и он превратился в реку, глубокую, неспокойную, волнующуюся. Вокруг поднялась суета. Кто-то бежит за водой с ведрами, там катят бочку на тачке, еще ниже по течению, кажется, набирает воду пожарная машина. Счастье! Она спасена! Ей больше ничего не грозит! Но все равно жарко! Волосы, они как меховая шапка, горячие, и лезут в лицо, обжигают! Может, загорелись? Надо немедленно от них избавиться. Она вцепляется в свою прическу, вырывая волосы клоками, как сорняки. Нет, так она не успеет, этот жар спалит ее раньше, надо придумать что-то еще. Ей бы сейчас ножницы или нож…. Но что это, вот, ей опять помогают, ее ногти вмиг отросли на десяток сантиметров и стали крепкими и острыми как бритвы. Теперь она справится, все успеет. Женщина принялась раздирать голову ногтями, «выпиливая» кожу лоскутами с клоками волос. В себя пришла от резкой боли. По лицу текла кровь, вокруг была полная темнота. Вскрикнув, Нона Сергеевна лишилась чувств.
Сознание возвращалось медленно, постепенно. Сначала включился слух, она услышала стоны, крики на непонятном языке, еще звуки, вокруг люди. Потом в ноздри забрался запах, воняло так омерзительно, что Нона Сергеевна чуть опять не свалилась в обморок. Потом она почувствовала боль. У нее болит голова, но не так как мигрень, а словно она стала одной большой раной. С трудом Нона Сергеевна подняла руку и дотронулась до бинтов на голове. Вот, с ней что-то случилось, она даже немного помнит, как было страшно, но не все. Надо открыть глаза и осмотреться.
Она лежит на узкой допотопной кровати в огромном помещении, кажется, здесь сотни таких кроватей, и на них просто уроды, все тощие, изможденные, накрытые грязными рваными одеялами. У ее соседа по одеялу ползают насекомые. А с другой стороны старуха в лохмотьях сидит на краю кровати, раскачивается и поет песню на непонятном языке. Где она? Что за место? Может, больница, но почему тогда мужчины и женщины в одной комнате? Надо встать, найти кого-нибудь и спросить. Нона Сергеевна сбросила одеяло. На ней тоже ветхие чужие обноски. Она опускает ноги на каменный пол, тапочек нет. Потихоньку встает, голова кружится, болит все тело. Вдруг что-то мягкое и теплое касается ее голой ноги. Нона Сергеевна видит огромную серую крысу. Она дико визжит, так что все лица в помещении поворачиваются к ней, пошатнувшись, теряет равновесие, и шлепается о грязный каменный пол головой, опять провалившись в темноту.
Дальше ее существование превращается в череду видений, и Нона Сергеевна уже перестает разбирать, где тут сон, а где явь. Часто она видит то же странное помещение с крысами. Там боль и, похоже, безумие. Люди на койках стонут, кричат, не давая ей спать по ночам. Раз в день между кроватями проходят другие люди, в белых халатах, о чем-то тихо переговариваются, качая головами, когда очередь доходит до нее. Иногда рядом с ней возникает уродливая бабка, тоже в грязном белом халате, и пихает ей в рот ложку с огненно-острой едой, после которой, кажется, даже дыхание прекращается. Ноне Сергеевне все время хочется пить. Бывает, она находит возле своей подушки бутылку с водой и жадно глотает теплую жидкость, но чаще бутылка оказывается пустой, и ей приходится терпеть острую, словно ей в горло запихнули ком наждачной бумаги, почти невыносимую жажду. Но это были так, проблески, мельком, и даже вовсе не важно. Главным было другое.
С ней рядом та волшебная женщина из ее книги, Минакши, да. Вместе они бродят по безумно красивым местам, купаются обнаженные в океане, и кажется, даже, летают. По крайней мере, Нона Сергеевна точно помнит, как увлекательно было рассматривать мир с высоты. Под ней, совсем близко, мелькали суровые, покрытые снегом горы, золотилась под солнцем ровная морская гладь, колыхались зелеными верхушками пальм джунгли, змеились желтой лентой, образуя сложный узор, пляжи. Казалось, весь мир принадлежит только ей и ее подруге, она любила ее все сильней. Она совершенна! Когда они вместе купались в океане, Нона Сергеевна не уставала любоваться идеальным телом богини, ее, глубокого синего цвета, нежной кожей. Потом та заворачивалась в шкуру пантеры, тонкий стан вновь охватывал пояс из человеческих рук, а шею ожерелье из черепов, в одной руке отрубленная голова демона, в другой окровавленный меч, растрепанные темные волосы падают на лицо и плечи, кажутся занавесом, за которым притаилась сама смерть. Из трех глаз богини струится сила, которой подвластно абсолютно все на земле. Нет в мире ничего прекраснее.
Временами Ноне Сергеевне приходила в голову мысль, что эта женщина рядом с ней, кажется, вовсе и не та, что она видела в своей драгоценной книге, не Минакши. Но кто же тогда? Но и это сейчас казалось несущественным, неважным. Самое главное – они вместе, они рядом, ничто не разлучит их никогда.
Однажды, открыв глаза, Нона Сергеевна обнаруживает возле своей кровати сидящего на стуле Бориса Леонидовича. По его щекам катятся слезы.
- Боря! Что ты здесь делаешь?
- Ноночка! Какое счастье, я, наконец, нашел тебя! Ты представить не можешь, что я пережил за этот месяц! Они говорят, ты одержимая. Но это же ведь не так, с тобой все в порядке, мы справимся, правда?
- Где я?
- Ты в Индии, в больнице, не помнишь? Тебя подобрали на улице без сознания, хорошо, заметили, что ты туристка. С тебя почти сняли скальп. Но ты не переживай, мы все вылечим. Как это случилось?
- Отель, он горел, только я успела убежать, пожар, мне было очень жарко, волосы тоже загорелись….
- Какой пожар, Ноночка? Я сейчас там живу и документы твои забрал из сейфа. Паспорт цел, ты не волнуйся. Они тебя отправили в эту больничку для бедных, потому что при тебе не было документов и страховки. Но ты не беспокойся, сегодня же мы с тобой переедем в хорошую клинику. Чуть придешь в себя – и полетим мы домой, и все у нас с тобой будет хорошо.
Борис Леонидович говорил что-то еще, но Нона Сергеевна устала слушать, голос становится все тише и дальше, а к ней на встречу спешит, улыбаясь, ее богиня. Только еще один вопрос:
- Боря, там у меня рукопись была, с картинками, цела?
- Не знаю, Ноночка, я ничего не видел такого. Вообще не знаю, где твои вещи.
Но ответа его жена не услышала, она опять блуждала где-то далеко. В следующий раз Нона Сергеевна увидела уютную больничную палату. Ее кровать была застелена хрустящим свежим бельем, тускло горел ночник, а в кресле рядом дремала женщина в голубой форме, сиделка. Ноне Сергеевне здесь понравилось больше, но и сейчас было все равно. Теперь ее жизнь уже не здесь.
В другой раз получилось случайно услышать разговор. Беседовали Борис Леонидович и, похоже, ее врач, через переводчика, кажется, им был тот парнишка из отеля, они ходили вместе по магазинам сто лет назад.
- Доктор говорит, что ваша жена уже никогда не будет здоровой. Она перенесла сильный стресс и сотрясение мозга. Ее психика повреждена. Возможно, отказали некоторые участки мозга.
- Но я хочу увезти ее домой, не могу здесь торчать всю жизнь.
- Доктор говорит, вы можете, они подготовят вашу жену. Только и там ей нужен будет специальный уход и наблюдение.
- То есть вы считаете, что просто дома ей нельзя быть?
- Доктор говорит, что пока рано, ей нужно быть в больнице, там будут наблюдать и решать. У нее бывают приступы активности, когда ваша жена вскакивает и собирается бежать куда-то, они еле справляются.
- Но отчего это все? Ноночка всегда была очень разумным человеком.
- Они не знают, она здесь недавно.
- Ладно, я все понял. Будем разбираться уже дома.
Потом был полет на самолете, но как в тумане. Нона Сергеевна не хотела никуда лететь, поэтому ругалась, кричала и, кажется, бросалась на Бориса Леонидовича, стараясь больно ударить. А все потому, что ее подруга осталась, не захотела лететь с ней. Лежа, тесно спеленатая на носилках, когда ее несли к самолету, Нона Сергеевна видела ее, она стояла на летном поле, а вокруг разливалось сияние. Махала ей рукой и хохотала, и черепа прыгали на груди. А потом она была внутри самолета, красные губы приблизились к самому лицу Ноны Сергеевны и шептали:
- Мы вместе! Тебе никуда не улететь от меня! Ты моя.
Потом была другая палата, там говорили по-русски. Но богиня обманула. Больше рядом с Ноной Сергеевной никого не было, она осталась совсем одна. И стали с ней происходить странные вещи. Она видела огромную, светящуюся изнутри спираль. В ней семь витков. Сделана спираль словно из стекла, с прозрачными стенами. Сначала Нона Сергеевна видела как бы со стороны, снаружи. За прозрачными стенами творились ужасные вещи, и чем ниже - страшнее. А потом она сама уже непонятно как оказалась там внутри.
Теперь ее жизнь проходила в мучениях. Сначала ее мучили бессонницей. Одна, она бродила по бесконечным стеклянным лабиринтам, не останавливаясь ни на секунду. Так продолжалось почти вечность, она кружила и кружила, без сна и отдыха, не присев ни на миг. Глаза сами закрывались, но она не могла закрыть их, ноги гудели, но не сгибались в коленях, чтобы сесть, в голове не осталось ни одной мысли, кроме одной «Спать!!!!», но никому не было дела до нее.
Потом на ее пути оказался толстый железный столб, раскаленный до синего цвета, волнами шел нестерпимый жар. Нона Сергеевна хотела обойти его, но не смогла. Столб словно притянул ее к себе, она обняла его руками, прижалась, нестерпимая боль пронзила ее, кажется, она в одно мгновение зажарилась и сгорела. Но нет, эта мука все длилась, а боль становилась все сильнее, хотя каждое мгновение казалось все, больнее уже быть не может, но она ошибалась.
Вот она в другом месте, перед ней ров с нечистотами, поднимается зловонный пар. Она видит жирных белых червей, копошащихся в вонючем месиве. Мгновение, и она падает туда, отвратительная жижа скрывает с головой, она выныривает и беспомощно бултыхается там, вся насквозь пропитавшись гадостью, повсюду: в носу, ушах, во рту. Ей кажется, она сейчас захлебнется, утонет, даже хочется поскорее прекратить все, ничего не видеть и не чувствовать. Но испытание продолжается вечно.
Уже, кажется, нельзя помыслить пыток страшнее, чем она видела. Но и тут она ошибается. Ее рвут на части дикие звери, она видит их оскаленные пасти, из них капает ее кровь, и торчат внутренности, шипящие отвратительные змеи обвивают ее, заливая ядом. Она вновь и вновь сгорает в пылающей огнем яме, и все это никак не кончается, становится все страшней.
Наконец, наступает такой день, когда Нона Сергеевна приходит в себя. За окном темно, ночь, в ее одноместной палате тихо, фрукты на тумбочке. Она встает с кровати и отправляется в ванную. Из зеркала на нее смотрит старуха. Щеки ввалились, тело костляво, кажется, собственная кожа велика ей, голова почти лысая. В первый момент она пугается, увидев свое отражение, но потом вспоминает то главное, что почему-то забыла так надолго. Ее подруги нет с ней. Бесконечно прекрасная богиня оставила ее или потеряла. Она, Нона Сергеевна, немедленно должна все исправить, пойти и найти ее, ту, кому навечно уже принадлежит ее душа. Женщина надевает мягкий красивый халат, кажется, ее собственный, но из другой жизни, и пробует отворить дверь. Нет, не поддается, заперта снаружи. Тогда она возвращается в палату и распахивает окно. Теплый душистый воздух вливается в комнату, заглушая больничные ароматы. Похоже, сейчас лето. Нона Сергеевна выглядывает наружу. Всего второй этаж. Она спрыгнет, сумеет. Взбирается на подоконник, старается как можно сильнее сконцентрироваться, чтобы не разбиться, и прыгает. Приземляется она на бок, и тут же появляется острая боль. Возможно, сломала ребро. Но это ничего. Нона Сергеевна поднимается на ноги, вроде, идти может.
Больница обнесена высоким забором, вдоль него колючие кусты, она продирается сквозь, оставляя на колючках яркие лоскуты своего халата, а потом по-пластунски ползет вдоль бетонных щитов. Наконец, ей везет, она находит небольшой лаз под забором, совсем неглубокий. Какое счастье, что она уже не толстуха, может протиснуться здесь. И вот она на свободе. Перед ней проселочная дорога, ночь, никого вокруг нет. Она выходит на середину и решительно устремляется вперед. Так она шагает час или два, становится еще темнее. Но Нона Сергеевна ничего не замечает вокруг, ее мысли заняты своим, устремлены к богине.
Поэтому она не замечает, что уже какое-то время не одна. За ней следят. Двое мужчин в странной одежде следуют недалеко позади. На них шелковые черные плащи в пол с низко опущенными капюшонами, лиц и фигур не видно. Они тихо разговаривают, почти шепотом:
- Вот нам повезло, как раз то, что нужно, - говорит один.
- Да ну, старая, некрасивая, кажется, безумная.
- Где ты сейчас другую найдешь? Вокруг ни души! А братья ждут. Час мессы приближается. Ты знаешь, что будет за невыполненное задание? Мы потеряем сразу две ступени. А могут пожертвовать одним из нас, если магистр прикажет.
- Да, ты прав. Придется брать, что есть.
Мужчины замолкают, крадучись приближаются к Ноне Сергеевне сзади. Но они могли и не таиться, она все равно бы не услышала, погруженная в свои мыслями. Один мужчина кидается на нее сзади, сжимает горло. Женщина пытается вырваться, закричать, но уже через минуту связана, а рот заклеен широким лейкопластырем, ее куда-то волокут, довольно долго, кажется, через лес. Потому что вокруг пахнет грибами, свежей, нагретой за день солнцем, зеленью. А колючие растения стегают ее по ногам. Это же крапива. Как давно она не была в лесу! Уже тысячу лет. Но как же так, где пальмы, океан, ее божественная подруга? Это все был сон, теперь она понимает. Она, оказывается, уже давно дома.
Наконец, они на месте. Нона Сергеевна видит почти точно круглой формы поляну. Посредине горит большой костер. Почему-то Нона Сергеевна вспоминает, что Борис Леонидович любит большие костры. Осенью, убирая сухостой и опавшие листья вокруг их загородного дома, он тоже разжигает высокий костер, а потом долго стоит рядом и смотрит на пламя. Ноне Сергеевне всегда хотелось его спросить, что он там, в огне, рассматривает? Как-то руки не доходили. В следующий раз обязательно поинтересуется.
Но она отвлеклась. Вокруг нее толпа людей, человек двадцать или тридцать, лиц не видно под капюшонами. Какое странное сборище, похоже на картинку в одной книге из ее коллекции, очень старой. При виде их троицы все расступаются, освобождая проход к костру. Там стоят грубо сколоченные из досок козлы, шершавые, все в заусенцах. На них кидают женщину, она ощущает занозы даже через одежду. Чьи-то руки привязывают ее к самодельному столу. Нона Сергеевна чувствует, как сердце прыгает в груди, но абсолютно ничего не может сделать. Уже ничего не зависит от нее, она знает. Люди в черных плащах выстраиваются в круг, затягивают унылую песню без слов. Кажется, она уже слышала такую, только никак не может припомнить, где. К ней быстрыми шагами приближается еще мужчина, только плащ на нем красного цвета, обшитый по краю золотым шнуром и бахромой. Магистр, откуда-то знает она, наверное, тоже из той книги, или… когда-то она сама была им... В руке у него нож со старинной вязью по широкому лезвию, он заносит его, пение становится все громче….
И тут Нона Сергеевна видит ее, свою богиню, она появляется из толпы и словно подлетает к ней. Оказывается, она все время была здесь, рядом.
- Узнаешь меня, грязная служительница асур3)? Теперь узнаешь? Я искала тебя несколько веков и десятки жизней, твоих, а ты сама пришла ко мне! Теперь тебе не выбраться из Авичи4), никогда!
- Кали! – шепчет пораженная Нона Сергеевна, и все ее прошлые жизни, где она убивала и калечила, изобретала пытки и мучения, поклонялась тьме, чередой проходят перед ней. Она все вспомнила. Она ошиблась. Как же так, почему? Но уже поздно. Для всего. Нож вонзается в тело. Меч Кали окрашивается свежей кровью.
Еще одна грешная душа наказана и отправлена навсегда гореть в аду. Груда черепов под ногами у Кали стала больше.
________________________________________
1) Мина́кши (Рыбьеглазая) — одна из аватар супруги бога Шивы, индуистской богини Парвати. Минакши описывается как богиня-воительница, с полумесяцем в волосах, с двумя руками. В левой руке Минакши держит цветок лотоса, а в правой — меч. Правая сторона её тела малинового цвета, а левая — черного.
2) Ка́ли (Черная) — тёмная и яростная форма Парвати, тёмная Шакти и разрушительный аспект Шивы. Богиня-мать, символ разрушения. Кали разрушает невежество, поддерживает мировой порядок. Изображается в виде худой четырёхрукой длинноволосой женщины с голубой кожей. Обычно обнажена или одета в шкуру пантеры. В руках у нее окровавленный меч, разрушающий сомнения и двойственность, голова демона, символизирующая отсечение эго. Часто одета в шкуру пантеры, пояс из человеческих рук. На шее – ожерелье из пятидесяти черепов. Стоит на трупе человека или на груде черепов.
3) Áсуры - в индуизме божества низкого ранга, иногда называются демонами, титанами, полубогами, антибогами, гигантами. Всегда противостоят богам.
4) Авичи – у индуистов непрерывный ад, последний из восьми ступеней. Пребывание в Авичи выводит за пределы сансары. Сюда направляют самых закоренелых грешников. Из предыдущих отделений ада души грешников рано или поздно, но возвращаются в земную оболочку. Из последнего отделения возврата нет. Здесь они находятся до конца “дня Брахмы” а с наступлением «ночи Брахмы» уничтожаются. |
4 
